Муан, не ожидающий такого поворота событий, смог вновь контролировать свои мысли далеко не сразу. Наконец, он отстранился и вгляделся в лицо Шена, хотя и без взгляда мог почувствовать, что то, что происходило сейчас, совершенно не походило на вчерашний самоуничижительный акт, и чувства Шена не были поддельными.
— Увидь нас кто сейчас, вас бы обвинили в безнравственности, старейшина, — прошептал Муан в миллиметре от его кожи.
— О, я всего лишь поддерживаю репутацию. Если кому здесь и следует опасаться, так это тебе. Впрочем… уже поздновато.
— Для меня стало поздно уже давно, — признал мечник и, целомудренно чмокнув его в висок, отстранился и выпрямился.
— Это и был сюрприз? — уточнил Шен.
— Кхм… нет, — искренность этого вопроса смутила прославленного мечника. — Это была… спонтанность.
Обескураженный взгляд черных глаз с золотыми сполохами отчего-то заставил Муана ощутить жар, растекающийся по телу, словно эти сполохи зажигали нечто внутри него. Нечто, о существовании чего он и сам не ведал.
Внезапно в его сердце закралось сомнение. Шен вел себя слишком беспечно, и Муан не ощущал даже отголоска сковавшего вчера его чувства льда. Значило ли это, что старейшине пика Славы удалось полностью растопить его? Или Шен просто сменил внешний вид стены, за которой прятался? Сейчас он казался улыбчивым и благодушным. Напоминал того Шена, который смеялся слишком сильно, потому что был ранен.
Впрочем, у Муана как раз был способ проверить.
Он потянул его на себя и, заставив подняться, развернул лицом к лавочке и указал правее. Шен с недоумением увидел, что камни в том месте словно бы толкает нечто из-под земли.
— Что это? — спросил он и присел рядом, не дожидаясь ответа.
Он аккуратно приподнял верхний камень и отложил в сторону. Из образовавшейся щели пробивался розовый бутон.
У Шена перехватило дыхание. По голове словно обухом стукнули, и она совершенно перестала соображать. Он просто сидел на корточках и пялился на розовый бутон. Пялился, пока глаза не защипало, а боль в груди не стала волнами растекаться по телу. Только тогда он сделал следующий вдох.
Муан сел на лавочку, внимательно следя за движениями и эмоциями старейшины пика Черного лотоса. А Шен рухнул рядом с цветком и продолжал смотреть на него, не отдавая себе отчета в том, что делает и что происходит вокруг. Он сидел так довольно долго, а затем запрокинул голову и расхохотался.
Казалось, из него еще не полностью выветрился алкоголь, вкачанный в свои вены Муаном. Иначе как объяснить то состояние отчаянной эйфории, которое охватило его в этом моменте? Мир приобрел особую отчетливую яркость и вместе с тем сузился до розового бутона, пробивающегося из-под камней. И это был всего лишь цветок, но для Шена в нем сошлось куда больше. И главным среди многообразия мыслей и чувств было слово