Лев, не желающий упускать его из виду, направился следом.

Старейшина пика Черного лотоса хотел бы с раздражением резко открыть двери, но из-за их тяжести удалось лишь медленно приотворить створку, отчего эффект угрожающе-резкого проклятого старейшины смазывался. Пока створка приоткрывалась, Шену удалось сменить вид на холодно-надменный.

На пороге стоял Рэн.

Шен решил, что Ер снова занял его тело, ибо лишь этому типу было свойственно столь наглое поведение на Проклятом пике.

— Что тебе надо?

Рэн, не слишком смущенный его грубостью, глубоко вздохнул и заявил:

— Я пришел здесь жить.

Шену подумалось, что он ослышался.

— Ты — что?

Пока Рэн подбирал слова, Шен внимательнее рассмотрел его, заметил ошейник на шее и набитую полотняную сумку, перекинутую через плечо.

— Рэн?

— Старейшина Рэн! — возмущенно поправил тот. — В какой бы затруднительной ситуации я ни оказался — я не потерплю неуважения!!

От полыхнувшей от него экспрессии Шен отступил на шаг. Рэн счел это приглашением и зашел внутрь.

— Старейшина Лев, — удивленно поприветствовал он.

Тот в недоумении приподнял брови.

— Дело в том, я думаю, что в гробнице меня постигло некое проклятье… — замялся Рэн, пытаясь объяснить свой странный поступок, не открывая правды о Глубинной тьме. — Старейшина Шен любезно согласился помочь мне. Однако я тревожусь, что могу оказаться опасен для учеников пика Росного ладана. И нет места для изоляции лучше, чем пик Черного лотоса.

— В самом деле… — поморщился Шен.

— А вы не боитесь Глубинной тьмы? — уточнил Лев.

Рэн сделал трагически-решительный вид и с чувством произнес:

— Моя жизнь — ничто по сравнению с жизнями моих учеников! Лучше я принесу себя в жертву, чем позволю кому-то погибнуть по моей вине!