— Ты вроде и впрямь принял близко к сердцу эту лабуду насчет Железного Джона.

— Да. А почему, не понимаю. Вот беда.

— Женщины. У меня шесть сестер и две тетки, я среди них вырос. А братьев нет. Никогда не думаю о женщинах. Только о какой-нибудь одной — в конкретной ситуации.

Не дожидаясь, когда он пустится в жлобские описания какой-нибудь «конкретной ситуации», я извинился и сбежал на улицу. Размявшись до пота, возвратился, сделал несколько отжиманий и приседаний и забрался под душ. Когда вернулся в комнату, Стинго был уже там. Я вопросительно поднял бровь, а он потряс над головой сомкнутыми руками.

— Удача! Хеймскур — вожак шайки, «созидающей во имя науки», так выразился Вельди.

— Вельди?

— Коридорный. Да, у него, оказывается, есть имя. В беседе с ним у меня сложилось впечатление, что мы попали в сильно дифференцированное общество, где каждый индивидуум занимает отведенное ему место. Особенно тут уважают ученых. Вельди отзывался о них с великим почтением, — судя по всему, они очень влиятельны.

— Чудненько. Как же нам встретиться с Хеймскуром?

— Надо подождать. — Стинго взглянул на часы. — Вот-вот должен подъехать экипаж и отвезти нас в резиденцию его высоколобой милости.

— Опять огненные колесницы?

— Нет. Однако название не менее зловещее: «транспорт восторга» — каково?

Мы не успели как следует поразмыслить над этим. В дверь отрывисто постучали, и появился золотистый Вельди.

— Следуйте за мной, джентльмены. Если угодно.

Мы вышли парадным шагом — грудь вперед, подбородок вскинут. Пряча все сомнения и опасения. И все-таки содрогнулись при виде того, что нас поджидало.

— Транспорт восторга! — гордо сообщил Вельди, взмахом руки указав на самую настоящую спасательную шлюпку.

Оставалось лишь ломать голову, каким ветром ее с морских просторов перенесло на сушу. Впрочем, нельзя сказать, что она прогадала. Белоснежный корпус был украшен вымпелами, белые колеса прятались под килем. Стоявший у фальшборта капитан в мундире посмотрел вниз, отдал честь, скомандовал, и к нашим ногам ссыпался веревочный трап.

— На абордаж! — Я первым полез на борт.

Нас дожидались обитые плюшем диваны; слуги подобострастно кланялись и протягивали кувшины с прохладительными напитками. Как только мы расселись, капитан дал сигнал и барабанщик на носу пустил частую дробь, а затем повернулся к басовому барабану. Под металлическое уханье транспорт восторга дернулся и медленно покатил вперед.

— Галера, — сказал Флойд, — без рабов и весел.

— Как же — без рабов! — Я брезгливо поморщился — из белого раструба за моей спиной хлынула брутальная вонь. — А вместо весел — педали или что-нибудь наподобие.