«Проживай каждый миг, будто он первый».

Я поставил второй блок на место, и чувства захлестнули меня. В этих двух фразах было столько силы, столько глубины жизненного толкования, что они совершенно

291

ослепили меня, сбили с ног, спирали этой мысли пронзили меня, глубоко врезались в плоть и пробурили в ней отверстия, через которые внутрь начал струиться воздух, а с ним в тело тут же попал нектар прочтенных мною слов. Я плохо понимал, что происходит, но чувствовал, как они делают почву во мне плодородной, как готовят ее к долгому и прихотливому цветению. Мне стало понятнее, что Нэ Джеркка имел в виду, когда говорил о компактности. Одним словом, жизнь моя больше не была прежней — все вдруг сдвинулось, обрело новые грани, о которых я раньше даже не догадывался, она словно оказалась в схватке с самой собой, с нее слетела вся шелуха под лезвием столь точного идеала, что теперь я не в силах буду о нем позабыть, отныне он лишал меня оправданий и легких отговорок, в общем, меня захватило целиком. «Жить» будет теперь моей настольной книгой, из тех, что цитируются по памяти.

Я все еще был под впечатлением от случившегося, когда дошел до нужного этажа. Нэ Джеркка предупредил, что в этом зале уже кто-то есть, и я старался ступать без шума, чтобы не мешать. Крошечный лучик света виднелся в темноте огромного зала и освещал блок в руках читателя. Я нерешительно поздоровался, но сидевший в кресле мне не ответил, и я стал светить своим фонариком по поверхности стен. Но вот читатель встал и, не убрав предыдущий блок, отправился за следующим. Пол рядом с креслом усыпали деревянные дощечки, глиняные кирпичи и слитки. Когда посетитель снова сел, я находился как раз в метре за его спиной и не удержался, чтобы не бросить на него любопытный взгляд. У него, а может у нее, были светло-каштановые кудри. Человек, видимо, был достаточно высокого роста. Я передвинулся, стараясь не привлекать внимания, и стал вглядываться в его лицо, сначала

290

со спины, потом в профиль. Когда же увидел на плече накидку с расцветкой арлекина, то аж подпрыгнул:

— Караколь?! Карак… Это ты?

— …

— Карак, это я, Сов!

— Угу…

Голос у него был как у человека, которого потревожили в глубочайшем сосредоточении. Взгляд его был устремлен на куб, по которому он продолжал водить пальцем, и трубадур даже не поднял головы, чтобы поздороваться со мной.

— Эй, Карак, ты в порядке? Я за тебя переживал! Мне удалось остановить Масхара Лека! Но мы нигде не могли тебя найти, не знали, нашел ли ты, где спрятаться. Между Верхнежителями и раклерами завязалась драка, и мы по итогу оказались в Панцире. А потом мы с Ороси решили отправиться сюда. Но я и думать не гадал, что ты тоже тут окажешься!