— Моя жизнь, как и твоя собственная, подвластна девятой форме. Преследование не имеет значения. Настоящая опасность в девятой форме. Прочти, сам поймешь. Прости, Сов, мне сейчас не хочется беседовать. Я хочу понять.

— Ты знаешь, какова девятая форма?

Но он оставил мой вопрос без ответа и углубился в чтение блока. Я не настаивал. У меня были странные впечатления от этой встречи, которая меня, откровенно говоря, немало покоробила. Мне было неприятно и даже больно чувствовать его отстраненность спустя каких-то четыре часа после состязания, которое нас так сплотило. Порой от столь внезапного безразличия меня словно обдавало холодом, от него покрывались инеем все прожитые вместе моменты взаимопонимания, потому что оно обрывало столь важную для меня связь, а я нуждался, что скрывать, в этом постоянном переплетении с ним. Караколь же был человеком исключительно настоящего момента, все остальное он моментально забывал. Интерес, который он питал к людям, зависел не от крепости дружеской нити или от давности знакомства, но скорее от способности

288

расстроить образ, который он о вас сложил, постоянно вести себя и реагировать не так, как предвещала его непревзойденная интуиция. Стать его другом не составляло большого труда, но для того, чтобы оставаться его другом, необходимо было безустанно удивлять трубадура, на чем он настаивал, сам того не замечая. В определенном и весьма парадоксальном смысле Караколь требовал дисциплины от тех, кто его окружал, пусть это и была весьма странная дисциплина отказа от привычного, воздвигнутая в ранг искусства жить, я бы даже сказал искусства оставаться живым. Никогда не довольствоваться просто тем, чтобы быть собой, ведь тогда он с легкостью разгадывал вас, и вы быстро ему наскучивали. Стать другим, а затем иным, чем тот, другой, бесконечно меняться: вот главное условие, чтобы его интерес к вам не угасал.

Я перечитал одну за другой все книги, что он достал из стены. Все они были об автохронах: об их происхождении, содержании, известных категориях, опасностях и воздействии… В одной из книг упоминался Дубильщик, за четыре столетия до нашей встречи. В другой говорилось о пророке, получившем имя Amor Fati, который питался человеческой любовью. А в одном из блоков поднимался, в самом что ни на есть «блочном» стиле, вопрос смерти автохронов. На одной из сторон речь шла о девятой форме ветра:

«9-я форма ≠ смерть. 9-я = смертьвжизни = внутренниесилы подрывают связь каждогосущества. Лучшийтермин будет энтропия, но экзоморфоз былбыточнее, означает: умереть = трансформироваться или выйтиизформы. Хоть 9-я есть ветервихрь, как и 8-я, 9-я способствует смерти, ускоряя экзоморфоз. 9-я разрывает-рассеивает; 8-я содержит-соединяет-организует. У автохронов против 9-й применимы три способа: