— Он упадет.
— Не говори ерунды, макака!
— Как только он сорвется, ни секунды не теряй: тяни веревку, сколько сможешь. Чем больше намотаешь метров, тем короче будет падение! Ты меня понял?
— Понял, только ничего он не упадет. Это Голгот, черт дери! Он знает, что делает!
Затем Эрг снова обратился к Голготу, мягким и успокаивающим голосом — я был в панике.
— Сбей с крюка лед ледорубом и зацепи оттяжку!
На одном дыхании Голгот вытащил правую руку из щели и стал на ощупь искать за спиной нужный карабин, чтоб отцепить ледоруб, но вместо этого только отстегнул две оттяжки, которые загрохотали по стенке вниз и врезались в снег. Пьетро их подобрал. Голгот не бросил идею с ледорубом, и, придвинувшись всей грудью к стене, стал бить по крюку ударным треугольником, прикрученным к шлему — раз, два…
— Давай! — поддерживал его Фирост. — У тебя получится!
— Держись!
211
Голова Голгота снова бахнула по льду, как клювом по стеклу. И снова. И еще раз. Правая рука у него задрожала, задергалась в конвульсиях, и я машинально стал считать метры, отделяющие Голгота от выступа, — десять, одиннадцать, двенадцать — я бросил взгляд в пропасть и, задыхаясь от ужаса, стал хватать горлом ледяной воздух, «держись, Гот, давай держись!», но вскоре спазм судороги одержал верх и прокатился дрожью по всему его телу…
— Прыгай, отпусти руки! — крикнул Эрг.
Но Голгот уже разжал пальцы. Немыслимым рефлексом он оттолкнулся от стенки ногой и в безнадежности смирился с неминуемым. Оценить длительность падения в процессе невозможно, а память воссоздает лишь реконструкцию в замедленном виде. По правде говоря, все случилось так быстро, что никто не успел отскочить от кучи плоти и одежд, грохнувшихся на нас. Тело Голгота натянулось, все конечности вытянулись, и оно ударилось о гребень, окаймлявший откос. От удара сжалось в комок, отскочило от снежного матраса и полетело прямиком в бездну.
π