— Ты забыл, что я вижу будущее. И город свой тоже вижу. Не веришь?

— Нет! — горячечно выпалил я.

— Что ж, моим пророчествам не верит никто. Но не пройдёт и года, как меня не станет. Прощай.

— Постой, — я ухватил её за предплечье. — А как же мир? По твоим словам, с нашим уходом он ожиреет, одряхлеет и умрёт.

— Мир? — насмешливо переспросила она. — С него не убудет. Теперь прощай.

Разбитый и опустошённый, я побрёл от неё, куда глядели глаза. Не знаю только, чьи. Моросил дождь. Скользили по щекам, стекали к губам капли. Отчего-то солёные.

Неделю спустя чудовищной силы наводнение захлестнуло Приамурье и Северо-восточный Китай. Но я к этому времени был уже далеко…

С мира не убыло. Я держал за перепачканную мороженым и уличной грязью ладонь свою дочь. Её аура, чёрная, бездонная, как у любого из нас, обволакивала меня. Только вместе с болью был в ней ещё и страх. Жуткий и вязкий страх от недопонимания и неопытности.

— Кассандрой назвала меня мама, — сказала она, глядя на меня снизу вверх. — Её тоже так звали. Она умерла вскоре после того, как родила меня. Это было в Сирии, в Алеппо.

— А потом? Что было потом?

— Не помню.

Потом наверняка были приюты. И война. И кровь. И колонны беженцев. И снова приюты. Побеги, скитания, нищенство…

— Ты знаешь, кто ты?

Она знала. Пять лет назад в Бухаресте она встретила пилигрима. Тот называл себя Каином. Он рассказал ей.

— Он бросил меня, — прошептала Кассандра, утирая слёзы с чумазых щёк. — Бросил и ушёл искать свой последний город. Я знала, что это за город и сказала ему, но он не поверил.

— Знала? Откуда знала?

— Просто знала и всё. И твой знаю тоже. Хочешь, назову его тебе?

Я отшатнулся. Пилигрим, которого люди назвали Каином, не поверил ей. Я не поверил её матери. Но теперь… Теперь я поверю наверняка. Иногда наложившая проклятия сущность позволяет скитальцу самому выбрать дорогу. Я приду в свой город. Приду, куда стремился сотни, тысячи лет. И тогда новую Кассандру, плоть от плоти своей, больше не встречу.

Я рукавом утёр пробившую лоб испарину.

— Нет, — сказал я твёрдо. — Я не хочу этого знать.