Уже через пятнадцать минут я, сидя на унитазе и удерживая тест на беременность под струёй своей мочи, при этом оттопыривая безымянный палец с кольцом в сторону, чтобы не замочить эту красоту, не верила в происходящее… Да, меня беспощадно тошнит по утрам, да, я стала есть лимоны, да, мне вдруг стало тяжело просыпаться, но беременность – это ведь не про мою жизнь…

Уже спустя несколько секунд тест в моей руке показал две полоски. Я так громко всхлипнула, что Брэм вбежал в туалет с самым беспокойным выражением лица из всех, что мне до сих пор доводилось видеть в его арсенале… Я была напугана этой обескураживающей новостью, а он… Он буквально сиял от радости! Я не выдержала и безжалостно стукнула ладонью будущего отца моего ребёнка, и рассмеялась, и заплакала, и плакала-плакала, а он всё смеялся и обнимал меня.

Когда у меня начал расти живот, он признался мне в том, что всегда мечтал о сыне. После этого у нас состоялся долгий разговор, в результате которого выяснилось, что с момента моего отказа стать матерью прошло двенадцать лет, за которые мы больше ни разу не разговаривали на эту тему. Сейчас для меня это кажется пугающим, потому что я едва не упустила возможность обзавестись самым бесценным человеческим счастьем – своей собственной, дружной, любящей семьёй.

Первого декабря у нас родился сын – Ноа. Ребёнок получился очень красивым: глазами и носом похожий на меня, а всем остальным пошедший в своего отца. Весь следующий год стал для меня невероятным открытием себя и Брэма с новой стороны. В результате я настолько впечатлилась счастливым родительством, в частности Брэмом в роли счастливого отца, что, уложив сына спать в его первый день рождения, призналась Брэму в том, что хотела бы как можно скорее завести ещё одного ребёнка.

Вторая беременность наступила спустя три месяца после моего заявления. И снова сын – Майкл. Брэм был на седьмом небе от счастья: целых два сына! Он и мечтать о таком не смел. В жизни не видела его таким счастливым, как в периоды моих беременностей, родов и младенчества наших детей. Родительство давалось нам как-то совсем легко и радостно: Брэм, в отличие от остальных мужей, мог позволять себе и позволял находиться рядом со мной и детьми двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю. Он так порхал вокруг меня, особенно перед днями рождений мальчиков – первое и пятое декабря – что я начала подозревать в этом потаённый смысл… И оказалась права. Ночью, после празднования первого дня рождения Майкла, Брэм вызвал меня на танец у камина и, воркуя, начал намекать на третьего ребёнка. Поражаясь этим словам, я смотрела на своего партнера широко распахнутыми глазами и с неприкрытой улыбкой реагировала на каждую интонацию. Он утверждал, что между мальчиками идеальный разрыв в возрасте – два года, – и если мы начнём пробовать завести третьего ребёнка, между ним и Майклом снова будут идеальные два года. Якобы его мечта о сыновьях сбылась, но теперь у него появилась новая мечта – дочь.