- В том, что случилось, не было твоей вины. Или моей… ничьей вообще.

Но сказать это проще, чем поверить в сказанное.

- Это мне тоже говорили, - отмахнулась Софья. – Но я пыталась увидеть, как оно могло бы быть… раз за разом. Вытаскивала из памяти. Проигрывала. Это запрещено. Это может привести к зацикливанию. Оно и случилось. Я закрывала глаза и оказывалась там. И кричала, предупреждала, что идти нельзя, только все равно. Нас раз за разом накрывало залпом. И мы умирали. Все мы.

- А потом?

- А потом однажды я оказалась не в лесу. В лагере. Тоже лес, только другой. Колючая проволока. Вышки. Люди. Очень худые люди, которые скоро умрут. Я это знала. А еще, что ничего не могу для них сделать. Списки… были списки. Я приезжала в этот лагерь в составе комиссии, которая… - она замолчала.

А я дожевала котлету и облизала пальцы.

- Это не твои воспоминания.

- Не мои. Говорю же, дар пророка сродни ментальному. Что-то там с информационным полем связано… есть теоретические выкладки, что мы на самом деле не видим, а пользуемся готовым, существующим где-то вовне, в этом самом информационном поле. Но я не настолько умна, чтобы понять теорию. Однако я видела. Видела, как их сортируют. Людей. И одни умрут. Другие будут работать, пока не умрут. Третьи… третьи послужат материалом. Я ничего не делала сама. Находились те, кто делал. Моя задача была смотреть. Запоминать. Передавать… информацию. Подниматься выше. Чем выше должность, тем больше информации. А люди… люди тогда везде умирали.

Слабая отговорка.

Зато кое-что становится понятным.

- Он был…

- Шпионом. Разведчиком. Еще до начала войны внедрили.

А значит, кто-то подозревал, что война все-таки случится? Но подозрений оказалось недостаточно, чтобы предотвратить.

- Он играл студента, который бежал из Империи… социал-радикала. Даже дело состряпали. И взрыв был, в котором его обвинили. Остальные, кто участвовал, полегли. Их просто не брали живьем. А он вот сбежал. Там его и подобрала германская разведка. Сперва он учился. Потом… потом, сумел зацепиться в исследованиях. О превосходстве арийской расы. Да… он был умен. Исполнителен. И его проверяли, не раз и не два. Несколько ментальных сканирований.

И значит, крыша у Сапожника не просто протекает. Она у него изначально дырявая, как старое решето.

- Он их прошел. Его готовили и к такому. Блоки ставили на глубокое сканирование, да и коррекцию личности в целом провели. Вот и прошел проверку. После начались обработки. Мягкие. На укрепление лояльности. В какой-то момент он просто потерялся. Поверил, что… во все это. Что это правильно. И так, как нужно. Он и работал вполне искренне. Пока связной не разбудил спящие закладки.