Бекшеев не знал, сколько он потерял, но энергию израсходовал, кажется, всю. Заемную тоже. Потому что сейчас мокрая одежда ощущалась, как и холод, и то, что этот холод пробирался внутрь.

Мышцы дрожали.

Лечь бы.

Поспать. А лучше поесть, и потом поспать часов пару. Это правильно. Это нужно. А он… идет. Ноги проваливаются в мох и грязь, мхом прикрытую. В ботинках давно уже полно воды.

Колени подгибаются.

А он идет.

Уверенный… и не он один. Рядом идет Сапожник. Также молча. Упорно. Смешно. Столько лет притворяться…

- Ты не похож на… того, кто… с бумагами.

Дышать приходится часто. И воздух проходит внутрь со свистом, тоже ледяной. Но хоть дождь прекрастился, что уже радует.

- А…- а вот Сапожник рядом и идет легко. – Это как-то… само. Сперва, чтобы живым почувствовать. Сказали заниматься. Я и занимался. До края когда, когда мышцы горят от напряжения, тогда живой. Потом… репутация. Надо было поддерживать. Да и заняться тут больше нечем.

Хорошая причина.

- Тихоня… знаешь, у нас там тоже слухи ходили. Что есть у русских такой… человек, который не человек даже. Что придет и убьет.

Хрустит ветка под ногами, а сверху сыплется вода. Ледяная.

- Вроде страшилок. Только для взрослых… и я вот думаю… не думал раньше, а теперь… еще когда только война началась, то коллега мой… - он скривился. – Должен был на повышение пойти. А он уснул в ванне. И сердце… схватило. Смерть расследовали, конечно. Несчастный случай. И мне дали его место. Я поднялся… а потом еще раз… тоже что-то такое. Может, конечно, случайность. Но слухи были… и что у него задача – до императора добраться. Думаешь, мог он?

- Не знаю. Мало данных.

В этом их слабость.

Данные.

Четкие. Ясные. И когда данных недостаточно, сессия просто пройдет вхолостую.

- Лютик… он… - Сапожник остановился и подал руку. – Продышись. И успокойся. Бежать все одно смысла нет.

Как и таиться.