– А если и там надоест?

Он испытующе на нее посмотрел.

– Может, и надоест. Тогда двинемся еще куда-нибудь. Подземных городов на нашу жизнь хватит… Ну что? Готова нажать кнопку?

Она вздохнула. Ну что ж, решение принято.

Левой рукой она дотянулась до пистолета и стиснула рукоятку. Но вытащить оружие она не успела.

В следующую секунду поезд так тряхнуло, что девушка вылетела с кресла. Стеклянная перегородка позади нее взорвалась осколками, а кабина закачалась из стороны в сторону, как лодка на волне.

Придя в себя, она обнаружила, что лежит в углу, а пол усыпан осколками стекла. От перегородки в кабине осталась лишь рама, из которой торчали зазубренные обломки.

Она с трудом поднялась на ноги. Ее качнуло в сторону, и она оперлась рукой на приборную панель. Во рту появился вкус крови и девушка с отвращением сплюнула.

– Блин, что ж творится-то?..

Она припомнила тех двух аквалангистов в черных костюмах, взявшихся словно ниоткуда. Эти ребята появились тут неспроста…

Рыжий сидел на полу, прислонившись к дивану. Его веснушчатое лицо лишилось красок и превратилось в бледную маску. Рукой он держался за шею, и со стороны казалось, что он пытается себя задушить.

Нетвердо ступая, она подобралась к нему и опустилась на корточки, стараясь не вступить лужу крови, образовавшуюся на мраморном полу.

– Ух ты, – пробормотала она, разглядев треугольный осколок, косо воткнувшийся пониже уха.

Побелевшими пальцами рыжий пытался стянуть рану, но удавалось ему это плохо. Кровь сочилась между пальцев и куртка на груди быстро подмокала.

Богиня смотрела на него угрюмо, сдвинув брови, так что на лбу собрались морщинки. Она о чем-то напряженно размышляла, беззвучно шевеля губами. Наконец, приняв решение, вытащила пистолет.

В мутнеющих глазах рыжего проклюнулось удивление. Рука его поползла, попыталась ухватить ее за штанину.

Она брезгливо отодвинулась.

– Вообще это ты здорово придумал, про Аркадию. Если там и вправду, как ты говоришь, счастья навалом. Пожалуй, съезжу в твою утопию на пару дней, погляжу, что и как.

Девушка взялась за голову, потерла виски.

– Ох ты ж, черт… Нехорошо мне, понял? Отец умер, а я ничего не чувствую, будто еж под забором сдох.