Эжен попытался подняться с колен, но покачнулся и ухватился за плечо Мишеля, привалившись к нему. Мишель чертыхнулся про себя. Он очень надеялся, что все-таки про себя. Когда способность соображать вернулась, он оглядел своего спасителя и заметил, что правый рукав куртки того залит кровью. Рада уже присела рядом на корточки и, достав из кармана брюк простой складной нож, разрезáла материю. Увидев рану, Мишель ахнул, а Рада присвистнула. Теперь стала понятной неестественная бледность. Фелисия конечно целила не в руку, но совсем отвести удар он не успел.

— И ты с такой рукой стрелять умудрился? — поинтересовалась Рада, в голосе скользнуло уважение.

— Я левой, сперва уронил… — растерянно попытался объяснить Эжен. Звучало так, словно он пытался оправдаться. Тут парень снова покачнулся, и упал бы, но Рада уперлась рукой в его плечо и поддержала. Эжен моргнул, словно ему было трудно сфокусировать взгляд на чем-то. Было похоже, что он вот-вот потеряет сознание.

Рада к этому времени уже быстро перетянула его руку повыше локтя своим ремнем и бросила подошедшему Доусону.

— Этого в больницу и быстро.

Потом она подхватила парня за здоровую руку, помогая подняться, перекинула её себе через плечо и обратилась к стремившемуся посоперничать цветом лица то ли с Эженом, то ли с молодой травой Вьера.

— Помоги.

Достав из под плаща пистолет, Рада вручила его Доусону.

— Присмотри за этой. Если что, выпусти всю обойму и желательно в голову.

Джозеф молча взял пистолет, с беспокойством оглядывая Эжена.

— Ты как?

— Жить будет, — ответила за того Рада, — если поторопитесь, то даже с рукой, — и они с Вьера почти понесли парня к машине.

С ним Рада не обмолвилась и словом, словно его здесь и не было. Невзирая на боль, Мишель встал на ноги, земля качнулась, но устоять удалось.

Обратно Рада вернулась одна и, снова подхватив у Доусона пистолет, наконец обратилась к нему.

— Какого ты с ней поперся? — что было жестче тон или взгляд, сказать было сложно. Бессмертная не кричала, и все равно захотелось провалиться сквозь землю. А что он мог ответить? Из боязни, что Фелисия не врет, а он не хотел, чтобы её убили? Что он… нет, это он не мог заставить себя произнести. Лучше уж молчать.

— Я слушаю. Если не терпится умереть, сказал бы сразу, я бы с тобой не возилась.

— Она сказала, что вы подруги, — нелепая ложь. Но правда еще нелепее.

Рада скривилась как от зубной боли.

— Ладно, езжай с ними. Держи, — сунула она ему в руку пистолет.

— А вы? — заговорил Доусон.