«И теперь вот так просто бросишь парня одного?» — вяло куснула позабытая совесть.

— Брошу, — зло процедила Рада, обращаясь к самой себе, — я ему не нянька.

Новый приступ досады на себя был успешно перенаправлен на загоравшую в нескольких шагах от неё мерзавку. Когда она уже очнется? Рада устроилась поудобнее, из кармана плаща выпал смятый клочок бумаги. Должно быть машинально сунула. Это была записка, найденная на столе после возвращения в отель: «Красивый у тебя любовник, пожалуй, оставлю голову себе на память», — ровный, аккуратный почерк, никак не вяжущийся с внешностью своей владелицы. Рада разорвала послание на мелкие кусочки, которыми тут же заигрался ветер. Тогда в этом несчастном отеле память о другом, таком же молодом, наивном, так и не успевшем пожить резанула так, что не сразу удалось заставить себя соображать. Нет, от Мишеля нужно держаться подальше. Она еще не готова вспоминать. Рада сжала кулаки и глубоко вздохнула, а будет ли когда-нибудь готова. Сколько лет прошло. За это время она научилась запирать память на замок, иначе давно бы сошла с ума. Но быть рядом с живым напоминанием оказалось труднее, чем она думала поначалу.

Фелисия добилась своего, разозлить её вполне удалось. Рада хищно ухмыльнулась. Мерзавка была из попадавшегося и раньше разряда хитрых дур. Эмоции могут как ослабить противника, так и придать ему сил. Вопрос в том управляют они тобой или подпитывают. Сегодня Рада знала, что будет драться с особым удовольствием, и умирать Мартинс будет долго.

Фелисия вздрогнула и закашлялась. Наконец-то. Она, конечно, была далеко не в форме для поединка, но Раду это не волновало.

— С возвращением, но, боюсь, ненадолго.

Фелисия пыталась отдышаться и нашарить меч. Он лежал недалеко, прямо у её руки.

— Используешь смертных, у самой сил не хватает? — с таким бы голосом, да в рок-певицы, или всяких тварей в мультфильмах озвучивать.

— Кто бы говорил, — Рада не шевельнулась, дожидаясь пока противница достаточно придет в себя, хотелось видеть, что она вполне в состоянии её убить, при первой же возможности. С возрастом странностей становится все больше, а достойных противников все меньше.

Фелисия поднялась и прислонилась к дереву, выжидая, пока заживут раны, и с вызовом, оценивающе разглядывала противницу.

— Скучаешь по Симону? — Взглядом, который бросила на Раду Фелисия, вполне можно было плавить металл, но зря стараться не стоило, она к ненавидящим взглядам привыкла. Затем губы Мартинс скривила злобная усмешка.

— По этому идиоту? Нет, но я не переношу, когда у меня уводят добычу.