Бутылка из-под виски ударилась о стену, осколки посыпались на пол.

После ухода Маклауда он опустошил найденную у Дока бутылку вина. Потом нашел виски. Музыкальный центр в очередной раз проигрывал один и тот же диск. А он сидел на полу, возле кресла и смеялся. Потом плакал. И снова смеялся. Он даже уже собирался уйти, но застыл перед дверью не в силах ее открыть. Ветер, проникавший в комнату из открытого окна, стал еще холоднее, но он так и не удосужился его закрыть. Байрон взглянул на часы — 21–30. Док должен уже придти, но его все нет.

Он встал и подошел к открытому окну, взглянул вниз. Мир как мир, город как город — люди, машины, дома. Обычное небо, обычный ветер. Все до тошнотворности обычное.

Он распахнул окно еще шире и залез на подоконник, встал на самый край. Ветер дул прямо в лицо, развивал волосы… Успокаивал, манил своей свободой…

Байрон не обратил внимания ни на Зов, ни на звук открывшейся двери. Он очнулся, лишь тогда, когда его стащили с подоконника и со всей силы ударили по лицу.

— Док… Здравствуй, дружище! Почему так долго? — слова давались ему с трудом, язык заплетался.

— Что ты творишь? Кретин! — голос Дока срывался. — Зачем? Зачем я, черт побери, притащил тебя к себе? Чтобы ты выпрыгнул из моего окна?!

— Я не собирался прыгать! Просто… Просто там так хорошо! Иди сюда, давай! — он высвободился из хватки шокированного Бенжамина и с трудом вновь залез на подоконник. — Давай, Док! Или ты боишься? Если боишься, так и скажи!

В лице учителя явно читались гнев и… сомнения? Адамс явно колебался, решал, стоит ли эта игра свеч.

— Не сомневайся, Бен! То есть, Адам! Давай, — он протянул ему руку.

И тот не отказался…

— Зачем? Ну, ответь, Джордж! Зачем? — только сейчас Байрон начал понимать, что его друг не сильно трезвее его.

— А ты зачем? Я-то еще утром все объяснил.

— Я устал. Устал бороться с собственной тенью, с Маклаудом, с тобой, — его голос, правда, звучал очень устало…

— Так расскажи мне в чем дело! Может, полегчает! Слушай, тебе стоять не надоело? Садись! — с этими словами Байрон сел на подоконник и спустил ноги вниз, за окно.

Док, пусть и с большей осторожностью, проделал то же самое.

— Можно попробовать… Скажи, ты когда-нибудь убивал друзей, пусть даже бывших.

— Друзья, как и возлюбленные, не бывают бывшими. Нет, слава Богу…

— Тогда не поймешь…

— Попробую, — парень опустил руку на плечо учителя.