– Я – мастер Чжао, но ты волен звать меня как угодно. Имена – их знаешь сколько бывает?

Он вдруг смеется таким родным, таким задорным Пашкиным смехом, что меня охватывает тоска:

– Мне больше нравится Пашка. Но его ведь нет. И не было. Правда, мастер?

– Неправда, товарищ Шутов. Он действительно был, этот рядовой Овчаренко. Был одной из тысячи прожитых жизней. Он любил тебя и тобой восхищался. И я его понимаю. Мне нечасто везло с учениками. Ты был моим лучшим учеником.

Был. От этого прошедшего времени вдруг становится горько. Будто он от меня отрекся. Будто, если бы он позволил, я пошел бы сейчас за ним, а вовсе не к самолету, у которого ждет меня моя женщина.

Он встает, пошатнувшись. Он берется рукой за мое плечо – и говорит, по-моему, не от нужды, а из жалости:

– Сейчас я слаб. Проводи меня на моем пути еще самую малость, пока силы не восстановятся.

Если бы я был собакой, я бы сейчас вильнул ему хвостиком.

– Да, учитель. Куда лежит путь?

– В Усыпальницу терракотовых воинов. За фанатиком, который пошел их будить с ведром моей крови.

Глава 21

Глава 21

Я провожаю его до болота. Там он говорит мне:

– На этом все. Здесь наши пути расходятся. На прощанье ты можешь задать мне три вопроса, как в сказке.

Я смотрю на холм с одиноким кряжистым деревом на вершине.

Я смотрю, как на холм выбираются и становятся в строй терракотовые истуканы. Отсюда они кажутся игрушечными солдатиками.

– Они правда ожили?!

– Ты сказал.

– Что ты будешь делать?

– Аннигиляцию. У тебя остался один вопрос.