Тот кивнул и прошелестел одними губами:

– Ты сказал.

Лама в ярости снова нажал на грушу:

– Немощный, упрямый, жалкий старик! Если я тебе так ненавистен, почему не убил меня, пока еще мог?!

Мастер сделал глубокий вдох, собираясь с силами для ответа:

– Не моими… руками.

– Узнаю тебя, – Лама оскалился. – Ты всегда любил оставаться чистеньким, не мараться. Невмешательство и неделание – как удобно! Ты щадил все живое, пока другие за тебя убивали… Для чего же ты теперь вылез?! Зачем ты пришел сейчас?

– Совершай выбор делания… если неделание ведет к смерти.

– Что ж. Сдается мне, ты сделал свой выбор. И он привел тебя как раз к смерти. А меня теперь не убить – ничьими руками!

Лама склонился над полным кувшином и понюхал густую, теплую, пахнущую чудом и кровью, пахнущую жизнью и смертью красную киноварь.

– Как знать, – учитель взглянул на дверь. – Это уж как распорядится судьба.

Глава 20

Глава 20

Я целюсь в него из двустволки, снятой с плеча погибшего сегодня в бою старовера. В правую часть груди, туда, где у него сердце.

Будь он человек, я бы использовал револьвер, но зверя следует убивать из охотничьего ружья.

А Лама смотрит на мою двустволку без страха. Смотрит с насмешкой:

– Дурак. Перевертыша можно убить только древним оружием. Не трать напрасно патроны.

Я говорю:

– Мои патроны начинены смертью.

И я стреляю.