– Да ладно!!! – ору я.

С обеих сторон у камеры имелись пульты управления, чтобы мы с Рокки оба могли пользоваться ею при необходимости. А теперь мой пульт сломан – видимо, когда здесь все попадало, в него угодил какой-то предмет.

Я должен вернуть Рокки в привычную для него среду. Но как? У меня появляется идея. Не самая лучшая. В камере есть аварийный клапан, запускающий воздух с территории Рокки. Клапан сделан там на случай возникновения вполне определенной ситуации. Я ни при каких обстоятельствах не смогу попасть на территорию Рокки. Я не выдержу эридианской среды, а мой скафандр расплющит, как ягоду. Но Рокки может приходить ко мне в гости в своем самодельном шаре-скафандре. И только ради пущей безопасности – на случай, если произойдет авария, а Рокки будет в шаре в шлюзовой камере, – там есть предохранительный клапан, который запустит воздух с эридианской стороны. Это здоровый металлический рычаг, и он управляется с помощью магнитов, которые Рокки, забираясь в шар, всегда берет с собой.

Я смотрю на рычаг, потом на люк, ведущий в мою часть спальни, и, наконец, на маховик запирающего устройства. Снова гляжу на рычаг, оборачиваюсь на люк.

Собираюсь с силами и мысленно считаю до трех. Поднимаю рычаг и выпрыгиваю из люка к себе. Шлюзовую камеру и спальню заполняет обжигающе едкий аммиак. Я с грохотом захлопываю люк и верчу маховик замка. Я слышу доносящийся из камеры свист, но уже ничего не вижу. Возможно, я ослеп навсегда. Глаза дико жжет. Будто сотня ножей пронзает легкие. Кожа с левой стороны онемела. Про нос я вообще молчу – вонь аммиака полностью отбила обоняние.

Горло отекает, и я начинаю задыхаться. Как будто тело желает герметично закрыться от аммиака.

– Ком… пью… тер, – хриплю я.

Я хочу умереть. Все тело болит.

– На помощь! – едва слышно выдавливаю я, валясь на койку.

– Множественные травмы, – раздается голос компьютера. – Острое воспаление глаз. Кровь вокруг рта, ожоги второй степени. Дыхательная недостаточность. Предлагаемая неотложная помощь: интубация.

Манипуляторы, которые, к счастью, работают даже при перевернутом положении отсека, хватают меня и бесцеремонно суют что-то в горло. Здоровой рукой я чувствую укол.

– Пакет с физраствором и седативное, – сообщает компьютер.

А дальше я отрубаюсь.

* * *

Я просыпаюсь, весь в проводах. Снова обрушивается боль. На лице кислородная маска. К правой руке подсоединена капельница, а левая забинтована от запястья до плеча и страшно саднит. Все тело словно в огне. Особенно глаза.

Но я хотя бы вижу. Это хорошо.

– Компьютер, – скрипучим голосом говорю я, – как долго я спал?