Лесенку удерживают бруски. Они глубоко вкопаны – как столбы изгороди. А сам трейлер ничем не зафиксирован. Он переместился, а лесенка осталась на месте.

– Грейс! Вы целы? – послышался взволнованный голос Стратт. Ее трейлер располагался рядом с моим.

– Да! – крикнул я. – Что, черт возьми, это было?!

– Не знаю, – ответила она. – Погодите.

Спустя мгновение я увидел скачущий луч фонарика. Стратт шла ко мне в банном халате и ботинках и что-то говорила в рацию.

– Это Стратт. Что случилось? – произнесла она по-русски в рацию.

– Взрыв в исследовательском центре, – сказала она мне, выслушав ответ.

На Байконуре располагался не только стартовый комплекс, но и несколько научно-исследовательских корпусов. Там были не лаборатории – помещения больше напоминали учебные классы. Космонавты обычно проходили на Байконуре двухнедельную предстартовую подготовку и старались пополнять свои знания вплоть до дня запуска.

– О, господи! – вырвалось у меня. – Кто там был? Кто там был?!

Стратт вытащила из кармана халата пачку бумаг.

– Секунду, секунду… – Она перебирала документы, бросая ненужные прямо на землю.

Я сразу понял, что это за бумаги. Видел их ежедневно в течение года. Графики выполнения работ. На них регулярно отражалось, кто что делает и на каком этапе находится та или иная задача. Дойдя на нужной страницы, Стратт охнула.

– Дюбуа и Шапиро, – бесцветным голосом произнесла она. – Судя по графику, они проводили там опыты с астрофагами.

Я накрыл голову руками.

– Нет! Только не это! Научный корпус в пяти километрах отсюда. Если взрыв наделал столько разрушений здесь…

– Знаю, знаю! – Стратт снова нажала кнопку рации. – Основной экипаж, сообщите ваше местоположение. Найдите мне их!

– Яо здесь! – последовал первый ответ. – Я у себя в комнате.

– Илюхина здесь! Я в офицерском баре. Что взорвалось?

Мы со Стратт с волнением ждали еще двух голосов.

– Дюбуа! – кричала она в рацию. – Дюбуа, прием!