– Почему в эридианской еде содержится таллий[181]?

– Полезно.

– Таллий убивает людей!

– Вот и питайся едой для землян.

Я раздраженно фыркаю и поворачиваюсь к камерам с таумебами. Рокки превзошел себя. Я могу регулировать количество азота с точностью до одной миллионной. Пока что все идет хорошо. Да, нынешнее поколение способно выдерживать лишь капельку азота, но это на капельку больше по сравнению с их предшественниками.

План работает! У наших таумеб развивается невосприимчивость к азоту. Справятся ли они когда-нибудь с 3,5 процента азота на Венере? Или с целыми 8 процентами на Терции? Кто знает? Поживем – увидим.

Количество азота я отслеживаю в процентах. Мне это сходит с рук только потому, что во всех случаях астрофаги размножаются там, где давление воздуха составляет 0,02 атмосферы. А раз давление во всех экспериментах одинаково, достаточно следить лишь за процентом азота. По правилам надо бы отслеживать «парциальное давление». Но это утомительно. Поэтому я просто поделил на 0,02 атмосферы, а потом снова умножил на них же, когда обрабатывал данные.

Я ласково похлопываю крышку третьей камеры. Моя любимица. Из двадцати трех поколений таумеб в ней девять раз появлялась самая живучая культура клеток. Завидный результат, учитывая, что номеру три приходится соревноваться с остальными девятью. Да, я мыслю о ней в женском роде. Не судите строго.

– Сколько еще осталось до «Объекта А»?

– Семнадцать часов до включения реверсивного торможения.

– Хорошо. Давай остановим вращение. Просто на случай, если нарвемся на неприятность, и нам понадобится дополнительное время на ремонт.

– Согласен. Я сейчас поднимусь в командный отсек. А ты иди на склад и ляг на пол. И не забудь панель управления и длинные провода.

Я окидываю взглядом лабораторию. Каждый предмет надежно закреплен.

– Хорошо! За дело!

* * *