–
Этот разговор возникал десятки раз. Но Рокки имеет право интересоваться. На кону выживание его вида.
Под «интервалом» мы имеем в виду разницу в дозах азота, которую получают таумебы в камерах. В каждой из десяти камер выставлен свой уровень азота. И с каждым новым поколением я увеличиваю его на десять процентов.
– Я решил идти по агрессивной схеме: шаг повышения 0,05 процента.
–
Во всех десяти камерах сейчас культивируются таумебы-06 (названные по количеству азота, который они в состоянии переносить). В первой камере традиционно контрольная популяция. Там в воздухе 0,6 процента азота. Таумебы-06 должны справиться без проблем. А если нет, значит, в предыдущей партии случился брак, и мне придется вернуться на шаг назад.
Во второй камере 0,65 процента. В третьей 0,7. И так далее вплоть до десятой камеры, где 1,05 процента азота. Самые крепкие таумебы станут победителями и пройдут в следующий тур. Я выжидаю несколько часов, чтобы гарантированно получить два следующих поколения. У таумеб невероятно короткое время удвоения культуры. Такое короткое, что они за считаные дни сожрали все мое топливо. Если я доведу процент азота до уровня Венеры и Терции, придется досконально проверять результаты.
–
– Понял.
Вывожу петроваскоп на центральный экран. В других обстоятельствах я бы открыл его в боковом окошке, но Рокки в состоянии «читать» лишь то, что в центре. Как и ожидалось, на экране возникает лишь фоновое излучение на частоте Петровой, идущее от Тау Кита. Я сдвигаю и поворачиваю камеру. Мы намеренно заняли позицию ближе к Тау Кита, а не на предполагаемой орбите «Объекта А». Таким образом, звезда сейчас почти точно сзади, и минимальное фоновое ИК-излучение не помешает мне обнаружить вспышку двигателей эридианского корабля.
– Ну вот. Я примерно сориентировал нас на твой корабль.
Рокки сосредоточенно считывает данные со своего монитора.
–
– Кстати! А как называется твой корабль?
– «Объект А».
– А по-вашему?