– Пой, пташечка, – сказал Кратов. – Я все снесу.

– Ты несчастный человек, брат-плоддер, – продолжал изгаляться Грант. – Ты дитя – нет, жертва! – цивилизации. Лишь вторая природа, во глумление над законами естественного отбора, дала шанс на выживание таким, как ты.

Некоторое время они молча, с нескрываемым любопытством разглядывали друг друга. Грант изменился. Он до черноты загорел, оброс бородой – тугой, иссиня-черной с едва различимыми седыми прядями. И приобрел спокойную уверенность в движениях.

«Занятно, каким он находит меня», – невольно подумал Кратов.

Грант потопал босой ступней по дощатому полу веранды, куда они попали с крыльца.

– Это я тоже сам делал. Топором и пилой. Надеюсь, ты знаешь, что такое топор?

– Еще бы! – хохотнул Кратов. – Меня раз пять пытались им прикончить.

– Тоже, нашли дерево… Воображаю, как ты обошелся с теми, кому взбрела в голову подобная фантазия!

– В трех случаях из пяти уже на следующий день мы были не разлей вода. В одном – я принужден был ретироваться без сколько-нибудь основательных результатов. Топорник оказался круглым идиотом, органически неспособным к контакту. Кажется, у него была дурная наследственность, омраченная хроническим алкоголизмом…

– Это что, намек? – грозно спросил Грант.

– В отличие от тебя, он употреблял адскую смесь спирта с красящими эмульсиями. А последний казус, хотя хронологически он был как раз первым и к прикладной ксенологии отношения не имел, ты должен помнить.

– А я и помню. «Дикие плоддеры» на Нимфодоре… Здорово мы им тогда начесали, правда?

– Ты был великолепен, – серьезно сказал Кратов. – С кастрюлей в одной руке и сборником апокрифических евангелий в другой. Неизвестно еще, чем ты орудовал эффективнее.

– Я бы просил повторить эти слова при моей жене, – блаженно промурлыкал Грант. – Будучи стихийной объективисткой, она верит лишь тому, что видела собственными глазами. Когда я начинаю что-то рассказывать о своем бурном плоддерском прошлом, она лишь смеется. Тень чертова гренделя довлеет надо мной, как злой рок.

– А ты не пробовал ее поколотить?

– Пробовал. С тем же успехом можно поколотить воду. Или огонь. Или собственную тень. Видел бы ты, как я за ней гонялся!.. Она лишь смеется, – повторил Грант с притворным унынием.

Он взялся обеими руками за вделанное в пол бронзовое кольцо, поднатужился и откинул тяжелую крышку. Под крышкой скрывалась лесенка, ведущая в погреб. В сыром полумраке сам собой вспыхнул слабый фитилек. Проворно перебирая руками, Грант спустился вниз.

– То, что здесь хранится, я тоже делал сам, – донесся из глубины его гулкий голос.