Кратов поглядел в окно. Во дворе уже был устроен длинный стол, накрыт белой скатертью и наполовину заставлен глиняными блюдами и кувшинами. Над двором ползли легкие кисейные струи пахучего дыма. Сразу за хворостяной изгородью во весь горизонт вставал тонкий, будто очерченный пером, силуэт горного кряжа, белые вершины которого сливались с серыми облаками. А выше начиналось пронзительно-чистое, холодное, синее небо.

Грант вылез из погреба, одной рукой смахивая паутину с волос, а другой обнимая пыльный кувшин, запечатанный черной пробкой.

– Посмотри на дату, – сказал он гордо.

– 133 год, – поразился Кратов. – Год нашего с тобой возвращения во Внешний Мир!

– Это вино дожидалось тебя двенадцать лет. Никто в Галактике не имеет на него права, только мы двое.

Грант сорвал пробку и разлил темно-красную, густую на вид жидкость в глиняные стаканы.

– Будь счастлив, брат-плоддер, – сказал он, высоко поднимая свой стакан.

Они выпили. Несмотря на долгое пребывание в холодном погребе, вино казалось теплым. Вкус его трудно было с чем-то сравнивать. Во всяком случае, не с виноградом. Вязковатая горечь с примесью душистых трав, едва уловимый ореховый аромат.

Грант не глядя нашарил гирлянду зелени, тянувшуюся через веранду от стены к стене, сорвал слегка увядший пучок и, разделив его пополам, вручил половину Кратову.

– Почему ты ни разу не навестил меня раньше? – спросил он, жуя стебелек с резными листочками.

– Я не знаю, – честно сказал Кратов.

– Бывали дни, когда мне тебя недоставало. Нет, в этих горах не водятся пантавры, сабдаги или ракшасы. Правда, первое время по ночам во двор наведывалась семейка снежных людей и мелочно пакостила. Но я сумел приручить их вкусными подачками, и теперь мы живем в мире. Ураганы, ливни – это все пустяки. Мне не хватало… – Грант поморщился и искательно пошевелил пальцами. – Не умею объяснить. Во всяком случае, после первого стакана. Жаль, что ты не почувствовал того же одиночества, что и я.

– Все эти двенадцать лет у меня не было паузы, – виновато промолвил Кратов. – Я не оглядывался на прожитое, не подводил итоги. Мне постоянно не хватало времени на рефлексии. Пауза возникла только сейчас. И вот я здесь.

– Если бы мы встречались чаще, теперь нам было бы легче говорить. А так – мы можем вспоминать годы в Плоддерском Круге, перебивая друг друга подробностями. Когда же речь зайдет о годах во Внешнем Мире, диалога уже не получится. Будут два монолога – твой и мой. Это не то, чего бы мне хотелось.

– Тебе трудно со мной? – спросил Кратов.

– Нет. Дело не в этом. Просто наша дружба испещрена белыми пятнами. Это чертов двенадцатилетний вакуум!