– Спасибо, командор.

– Не позволяйте ему сомкнуть кулаки. Тогда, быть может, вам повезет одолеть его.

– Я везучий, – хмыкнул Кратов. – И небеса мне благоволят.

– Вы упрямец, Константин, – покачал головой Дилайт. – Сумасшедший упрямец. Непонятно почему, но ваше безрассудство порождает во мне совершенно необъяснимую веру в счастливый исход…

– Так и будет, – пообещал Кратов.

7

«Сейчас они резко толкнут меня вперед. А потом захлопнут дверь. И я окажусь в этом каменном мешке один на один с противником», – подумал Кратов, останавливаясь на нижней ступеньке крутой лестницы. В затылок ему нервно задышали. И вдруг слаженно, в четыре руки, толкнули в спину. Он ждал этого и даже не шелохнулся – с тем же успехом эти гаврики могли бы попытаться толкнуть стену.

– Пусть Серебряные Змеи поберегут силы, – сказал он пренебрежительно. – Я сделаю шаг, когда сочту нужным.

– Чужой не столь торопится обрести имаго, как кичился, – с озлоблением прошипели сзади.

Он не удостоил их ответом. Уперевшись для верности ладонями в сырые стены узкого лаза, настороженно вглядывался в темноту. Пытался услышать малейший звук, самый слабый шорох. Ловил эхо мыслей Драконьего Шипа, который мог подстерегать его внизу.

Ничего.

«Что-то здесь не так. И черта лысого я сдвинусь с места, пока не прощупаю этот склеп вдоль и поперек. Коли ввязался в потасовку – не подставляйся попусту, береженого Бог бережет. А в том, что он бережет меня, я нисколько не сомневаюсь…»

– Вы пожелали обмануть меня, – произнес Кратов. – Там никого нет.

– Чужой войдет первым. Драконий Шип не считает его воином.

– Я в восторге, – буркнул Кратов, задумчиво отряхивая ладони.

И кубарем полетел со ступеней. Тяжкая, деревянная, в металлических полосах дверь завизжала петлями, грохнул засов. А сверху, перекрывая всякий к ней доступ, обрушилась гранитная плита… «Подловили-таки, гаденята», – подумал Кратов озадаченно, утверждаясь на четвереньках и продолжая вслушиваться.

Опасности не было. Его чувства молчали.

«Только бы они не оказались подонками и без хлопот не замуровали меня заживо… Дилайт говорил: Серебряные Змеи – единственные, кто сохранил здравый смысл на этой планете. И этот здравый смысл вкупе с трезвым расчетом мог подсказать им простой и верный выход: бросить меня подыхать в темноте, а самим предстать пред светлы очи Алмазного Жезла и объявить, что-де поганый чужак пал подлой смертью. Наплетут с три короба о подробностях сшибки. Истиносвет, понятное дело, не гаснет… Алмазный Жезл поверит. Отчего бы ему не поверить собственным жрецам?» Где-то глубоко под сердцем зародился неприятный ледок и медленно распространился по всей груди. «Вот же дурацкая будет смерть…»