– Могу только повторить: доказать это будет очень трудно, – сказал Стоун. – Прежде всего нам нужно будет получить все эти данные. А их нет ни в одной базе. Власти не могут собрать сведения о тех, кто не сообщил о приступе. Кроме того, чтобы доказать это, нам нужен еще один массовый приступ, а вы знаете, что следующий такой приступ, последний перед «большим обменом», если вообще мы все правильно рассчитали, произойдет слишком скоро. Уже поздно, мы ничего не изменим.

Она задумывается.

– Это может многое изменить для Дана, – говорит она.

– Для Дана?

– Да.

– Который раздваивается?

– Да. Ему не придется совершать самоубийство перед «большим обменом», как мы ему все время твердим. Подумайте, как ужасна эта мысль. А надо ему всего лишь подержать за руку второго Дана – и все, больше они никому не угрожают.

– Если вся эта теория касаний действительно верна. Слишком много весит это «если».

– Точно.

– Мы не успеем ничего доказать к сроку. Что прикажете делать? Попросить его обменяться с самим собой, коснувшись другого Дана? Это ничего не даст. Мы не знаем, сработает ли это. Это должен быть естественный приступ.

– Тогда возьмем его с собой в Лондон? К следующему массовому приступу?

– И будем рисковать тем, что вместо двоих у нас станет четверо Данов? – спрашивает Стоун. – А что, если один из четверых решит, что ему умирать не хочется, убежит и останется в живых до обмена?

– Нужно, по крайней мере, рассказать ему, – говорит она. – Он имеет право знать.

Стоун отрицательно машет рукой:

– Это в любом случае уже не принципиально.

– Почему?

– Потому что как раз сейчас второго Дана ликвидирует киллер.

Она посмотрела на него, не веря.

– Вы смеетесь, – сказала она. – Разве мы можем опуститься до этого? Скажите, что вы пошутили.

Стоун становится еще серьезнее: