– Вы думаете, мне этого хотелось? У нас нет выбора. Есть один Дан, который знает обо всем и, на наше счастье, готов нам помочь. А если второй, когда мы расскажем ему, сбежит?

– Это один и тот же человек, так что логично предположить, что их реакция…

– Ничего не логично. У них был совсем разный жизненный опыт. Они относятся ко всему по-разному, и их реакции тоже могут быть разными.

– Но как можно их физически уничтожить?

– Ну, честное слово, Кармен, на войне как на войне, – отвечает Стоун. – Мы получили разрешение от всех, включая юридических советников, министра обороны и кого угодно еще. Этот киллер – фрилансер, который регулярно сотрудничает с властями, даже если не всегда об этом знает. Даже сам Дан – наш Дан – дал на это согласие. Он подумал, что лучше сделать это чисто.

– Он подумал – или мы навязали ему такую точку зрения? Почему он сам не расскажет все своему двойнику?

– А вдруг второй Дан предпочтет не знать? Может быть, первому Дану было очень больно и он не хочет причинять такую же боль второму себе? Это не значит, что мы убийцы. Мы не более чем элитное подразделение, которое ликвидирует террориста, находящегося в розыске. В эти минуты профессионал поджидает Дана дома. Он сделает это быстро, максимально безболезненно. Он один из лучших, говорят.

– Этот Дан ничего не знает! Он ничего не сделал!

– Но он представляет опасность, – говорит Стоун и смотрит на часы. – Может быть, все уже позади. Если нет, то через несколько минут – точно. Даже если мы могли бы доказать вашу теорию касаний – а мы этого не сможем, – сомневаюсь, что нам разрешили бы оставить Дана и Дана в живых. В таких делах нельзя рисковать. – Он снова повернулся к двери. – Но вы, если хотите, можете рассказать об этом завтра журналистке. От этого вреда не будет. Пусть люди держатся за руки во время «большого обмена», может, это им поможет.

– Джозеф, мы собираемся убить невиновного человека просто так, – говорит она ему.

– Не просто так, – устало отвечает он. – Мы не можем все остановить только потому, что у вас появилась теория, которую невозможно доказать.

– Тогда давайте думать, как ее можно доказать!

– Я уже сказал вам, это все уже не принципиально, в любом случае сейчас остался только один Дан. – Он выходит, оставляя ее в гневе, она стоит посреди комнаты.

Она тяжело садится на стул за свой рабочий стол.

Голос Стоуна – голос логики, но эта логика холодная, практичная, лишенная сострадания. Неужели действительно ничем не поможешь? Ее задача – спасать людей. Неужели она может только сидеть сложа руки и верить, что в убийстве первого Дана она не виновата?