– Надо понимать, со своим новым лучшим другом?

Этот голос принадлежал Тото, и мне он абсолютно не понравился: в нем играл металл и вызов. За такой интонацией легко замаскировать как злость, так и отчаяние.

Флейта, сидящая между Тото и тактично молчащей Барби, затихла.

– Рад знакомству. – Все, что сказал Себ без какого-либо намека на лживость. – Меня зовут Себастьян. Я сын Сары, но, обещаю, это не доставит проблем. Надеюсь, моя помощь будет полезна.

Тото поднялся, и Флейта дернула его за штанину, пытаясь усадить обратно.

– Никто не просил тебя помогать, – процедил он.

Себастьян покачал головой.

– Тот, кто просил, сейчас сидит рядом с тобой и явно хочет, чтобы ты успокоился. А на твоем месте я бы сделал все, чтобы угодить этой женщине.

Грейс почти зааплодировал, но Барби, сделав невесомый выпад рукой, успела отвесить ему подзатыльник. Флейта выглядела как нарисованная – карикатурно блеклая и затравленная. Оленьи глаза казались непропорционально огромными на ее впалом лице.

Только когда между Тото и Себастьяном не осталось и метра, я вдруг поняла, как много в них общего: чернявые волосы (у Себастьяна немного вьющиеся, а у Тото непослушные и торчащие в разные стороны), штормовые глаза (у Тото как отражение хмурого неба, а у Себастьяна же сама ночь), продолговатые тонкие лица. Но находились и отличия: мускулистые руки Себастьяна обвивали татуировки, сложенные из древних баллад и легенд, а телосложение не выглядело массивным, скорее наоборот – легким и атлетичным. Тото же был жилистым, крепким, как платяной шкаф, и заметно моложе. Яркой одежде Себастьяна он предпочитал неброскую и хлопковую пастельных тонов. В контрасте друг с другом они походили на реку и море – и то, и другое вода, но разная глубина и предназначения. Морю не нужно быть буйным, чтобы обтесывать стекло и камни, а реке же подобает становиться извилистой, если что-то перегораживает ей путь. Однако и там, и там легко утонуть, если переоценить свои силы и заплыть слишком далеко.

– Ты не на моем месте, – рявкнул Тото. – И эта женщина точно тебе не принадлежит.

– Она никому не принадлежит, – бесстрастно парировал Себ, глядя ему в лицо. – На то она и женщина, а не вещь.

– Не извращай мои слова! Я имел в виду совсем не это…

– Довольно! – воскликнула Барби, и она, пожалуй, была единственным человеком в этой комнате, который был способен остановить их. – Хотите перебудить всех сновидцев, полудурки?! Без обид, Себастьян, мы толком незнакомы, но… Все мужчины так или иначе идиоты, это ведь факт.

– Твоя правда, – хмыкнул он. – Я больше не хочу быть идиотом. Я и так уже натворил достаточно.