Себастьян сдержанно кивнул, и, застопорившись, я несмело добавила:

– Кстати, я переехала твой снегоход.

– Как славно, что здесь я могу натворить себе хоть пятьсот Кошечек, – улыбнулся Себастьян. – Иначе я бы тебя задушил.

Я вышла из дома и снова окунулась в морозную ночь, которая сомкнулась вокруг меня сразу же, как я дошла до внедорожника. Бросив последний взгляд на дом Флейты и Себастьяна, я выехала на трассу и отправилась по тому же пути домой.

Когда я припарковалась у нашего гаража, вокруг было невыносимо спокойно. Этот дом действительно воплощал собой мои самые смелые мечты: летняя веранда, зимний сад во дворе, крыша из красного кирпича и качели под дубом. Я залюбовалась, но тут же испугалась этого; напоминая себе, как опасно здесь забывать о цели, я заглушила двигатель и зашла в дом.

Не успела я скинуть пальто на вешалку, как в коридоре зажегся свет. Крис обрушился на меня с криком:

– Где ты была?!

Он встряхнул меня за плечи. На нем было полное полицейское обмундирование: на поясе даже висела кобура с пистолетом. Взъерошенный и тоже мокрый от снега, он смотрел на меня в испуге и бешенстве.

– Ты пропала посреди ночи, спустившись за гребаным молоком! – продолжил кричать он. – Угнала машину и даже не предупредила. Я решил, что тебя похитили или… Не знаю! О чем ты думала, Джейми?!

– Она вернулась? – Мэгги выглянула из-за угла кухни, и на руках у нее сидел хныкающий Дэйн. – Ох, слава богу, что все обошлось!

– Я…

Между бровями Криса пролегла глубокая морщина. Я никак не могла придумать, что мне ответить. Потерянная, я снова посмотрела на сонного сына и вдруг испытала ту самую боль, что отрезвляла меня, как пощечина.

У меня нет детей. И семьи с Крисом тоже. У нас нет той жизни, которую мы заслуживаем.

– Пусть она уйдет, – попросила я шепотом, глядя на Мэгги. – Я не стану говорить при ней.

Крис отпустил меня и попятился, будто я воткнула ему нож в спину.

– Почему, Джейми?

– Потому что она мертва, Крис. У тебя нет сестры.

Мир затрещал по швам. Это было именно так: загудели стены, углы и потолок, словно разваливаясь. Подобным образом расходятся швы на старом платье. Оглушительный гул нарастал по мере того, как менялось выражение лица Криса. В конце концов оно скривилось той болью, которую ему нужно было испытать, чтобы очнуться.

Он мотнул головой, и все затихло.