– Нет, просто ты хреновый Верховный.

Джулиан пожал плечами, ничуть не уязвленный этим замечанием, и его губы вдруг накрыли мои. Вот так просто, без предупреждения, будто это было в порядке вещей.

– Не переступай черту, Джулиан!

– Какую черту? Ее нет, Одри. Мы ведь единое целое…

Металлические пальцы, холодные, точно лед, обрисовали воспаленный круг на моей спине поверх ткани платья и бинтов. Я поморщилась от боли, притупленной травяной мазью, но по-прежнему ощутимой. Зацокав языком, Джулиан убрал руку, не предприняв попытки исцелить меня: ему доставляло извращенное удовольствие мысль, что я помечена его творением. Эта боль связывала меня с ним, как и все остальное.

– Раньше ты дрожала, – заметил он, превосходя меня в росте не так сильно, как Коул, но все равно значительно, а оттого глядя сверху вниз. – Боялась меня… Должен признать, это будоражило.

– Тебе нравился мой страх?

– Нет, мне нравилось представлять, что ты дрожишь не от страха, а от желания. Ты и твое безраздельное внимание – все, что на самом деле было мне нужно.

Джулиан прижался к моему лбу своим, целуя, вопреки моему возмущенному мычанию. Твердая рука стиснула талию, заставив попятиться и вдавив затылком в каменную стену. Огонь в камине затрещал, подтапливаемый его похотью и моей злостью.

– Сделаешь так еще раз, – процедила я, вперив ладонь ему в щеку, пахнущую терпким лосьоном, – и тебе в морду прилетит заклятие импотенции!

Джулиан поправил воротник рубашки, распаленный украденными поцелуями, но все-таки отстранился.

– Ничего… Пока и этого хватит. У нас еще будет время притереться друг к другу. Я теперь твой Верховный, единственная семья, и тебе никуда от этого не деться. Идем же.

Не замечая, как я держу наготове за спиной пальцы с разрядом магического тока, он сопроводил меня к столу под локоть, а затем отодвинул стул из зеленого бархата, приглашая сесть.

– Неужели твой охотник все еще тебе не наскучил?

– С тем, как успел наскучить мне ты, никто не сравнится.

Я села и вытерла салфеткой губы, испачканные слюной Джулиана. В той, горькой, была та скверна, которой он упрямо пытался меня заразить. Сам Джулс, разумеется, занял место во главе стола, так, чтобы я была по правую руку от него.

Открыв бутылку с вином, он наполнил наши бокалы, а затем смерил стол оценивающим взглядом. Между его бровями пролегла морщинка, слишком хорошо знакомая мне.

– Хм, какой-то скудный выбор… Я ждал от Исаака большего. Нужно обсудить с ним этот вопрос.

– У тебя вообще совести нет? – спросила я, когда мой брат с глупым хихиканьем принялся смаковать во рту «Москато Бьянко». Ого Гипноса, начерченное углем на его человеческой ладони, к счастью, уже стерлось. – Он не прислуга. Он же наш отец…