Диего привалился плечом к барельефу камина, закатывая рукава выстиранного свитера. За этот час рун на его теле прибавилось: меж чернильных татуировок увивались красные глифы… Вырезанные ножом, поверхностно, но собственноручно. Морган поежилась при взгляде на них, да и я, если честно, тоже.

Встрепенувшись и стиснув пальца Исаака в своих, Морган ответственно кивнула. Кажется, не было в особняке никого серьезнее ее в этот момент.

– Идем, – бросила я Джулиану, и тот, вынужденно усмирив свое раздутое эго, потянулся следом за Коулом к двери, грохоча цепями.

Диего проводил его озадаченным взглядом, мрачно ухмыльнувшись, а я, подобрав с кресла обе скрипки, набрала в легкие побольше воздуха и распахнула дверь навстречу Ферн.

– Цербер?!

Коул толкнул Джулиана в спину, и как только они вышли, вышла и я. Моя нога ступила за горсть черных агатов и линию из капель кровь, очерчивающих дом вдоль плинтусов, а в следующий миг угольная черта на косяках двери зажглась. Тюльпана, Диего, Морган и Исаак ударились о бесплотную стену – особняк был надежно запечатан.

– Что ты творишь?! – взвинтилась Тюльпана и, прошипев несколько слов на валлийском, ударила кулаком по куполу, накрывшему весь дом. Тот даже не дрогнул: старое заклятие Виктории зиждилось на крови нашего рода. Лишь те, кто был связан ею, могли разбить чары. У других ведьм на это уйдут часы… Эти часы я выиграла для своих друзей, чтобы исполнить долг.

– Одри, сними печать Цербера сейчас же! – потребовал Диего, успев изучить мой фамильный гримуар вдоль и поперек. Понимая, что такое колдовство им не подвластно, он наградил Морган заискивающим взглядом: – Попробуй ты. Быстрее!

Морган сглотнула и посмотрела на меня.

«Ты мой друг, Морган, а друзья должны доверять друг другу».

– Я не знаю как, – соврала она, робко постучав пальчиком по невидимой стене.

– Не ври! – зашелся криком Диего. – Лгунья из тебя просто никакущая!

Я улыбнулась уголком губ. Тюльпана пнула незримую преграду, явно намереваясь пнуть и меня. От ярости у нее выступили желваки, но, надеясь, что в будущем мне удастся заслужить прощение, я кивнула ей и сбежала вниз по ступенькам к Коулу, ждущему меня на холме.

– Зачем? – спросил он, пока смех Джулиана звенел в воздухе: ему не нужно было видеть, чтобы понять происходящее. Как-никак он знал меня с самого детства. – Одри!

– Сладость, – сказала я Ферн, пройдя мимо них обоих и остановившись напротив единоутробной сестры, наблюдающей за нашей сумятицей с плохо скрываемым злорадством. Все мы были для нее лишь цирковыми гимнастами, до выступления которых она великодушно снизошла. – Не трогай мой ковен.