– Что? – Теперь я хмурюсь не наигранно.
– Что? – Теперь я хмурюсь не наигранно.
– Говорю, что сегодня ты забавная и милая, – отвечает он в моей же манере. – Самый настоящий ангел.
– Говорю, что сегодня ты забавная и милая, – отвечает он в моей же манере. – Самый настоящий ангел.
Мои щеки вспыхивают. Я резко присасываюсь к своему бокалу, чтобы отвлечься от пристального взгляда Ривза. Он смотрит на меня слишком долго. И кажется, мне это совсем не кажется. Я ощущаю легкий дискомфорт и, отхлебнув еще, незаметно отстраняюсь от Джонатана на полшага.
Мои щеки вспыхивают. Я резко присасываюсь к своему бокалу, чтобы отвлечься от пристального взгляда Ривза. Он смотрит на меня слишком долго. И кажется, мне это совсем не кажется. Я ощущаю легкий дискомфорт и, отхлебнув еще, незаметно отстраняюсь от Джонатана на полшага.
Мой фужер быстро пустеет. Дважды или трижды. Я сбилась со счета. Мы с Ривзом увлечены беседой и каким-то образом оказываемся на диване в углу комнаты. Он снова что-то льет мне в бокал, который в какой-то неуловимый момент сменился роксом. Вместо пузырьков теперь терпкая янтарная жидкость. А я и не заметила.
Мой фужер быстро пустеет. Дважды или трижды. Я сбилась со счета. Мы с Ривзом увлечены беседой и каким-то образом оказываемся на диване в углу комнаты. Он снова что-то льет мне в бокал, который в какой-то неуловимый момент сменился роксом. Вместо пузырьков теперь терпкая янтарная жидкость. А я и не заметила.
Голова совсем идет кругом. Комната склоняется влево на несколько градусов. Мебель вращается. Левитирует. Теряет форму и контуры. Но в один миг все замирает.
Голова совсем идет кругом. Комната склоняется влево на несколько градусов. Мебель вращается. Левитирует. Теряет форму и контуры. Но в один миг все замирает.
Наконец-то. Вселенские силы услышали мои мольбы. Но лишили меня зрения.
Наконец-то. Вселенские силы услышали мои мольбы. Но лишили меня зрения.
Темнота перед глазами сгущается. Веки тяжелеют, а у меня нет сил сопротивляться. Я принимаю поражение и закрываю глаза.
Темнота перед глазами сгущается. Веки тяжелеют, а у меня нет сил сопротивляться. Я принимаю поражение и закрываю глаза.
«Что за черт?», – первая мысль, которая врезается в сознание, когда мне все-таки удается разлепить ресницы.
«Что за черт?», – первая мысль, которая врезается в сознание, когда мне все-таки удается разлепить ресницы.
Я тру глаза, а потом смотрю на свои руки: тыльная сторона ладоней испачкана моей черной тушью.
Я тру глаза, а потом смотрю на свои руки: тыльная сторона ладоней испачкана моей черной тушью.