Я смотрю, как дюйм за дюймом расширяются его зрачки.

– Эйсто… – Я хватаю его за руку, лежащую на столе. Наши пальцы сплетаются.

Я дрожу.

Дрожу до кончиков пальцев на ногах. Дрожу двумя коленками и несколькими дюжинами ресниц. Наш зрительный контакт не разрывается. Я боюсь даже сделать вдох.

– Какого хрена?! – гневно возмущается Стелла. – Убери от него свои мерзкие руки! – Я не замечаю, как она встает и толкает меня в грудь. – Не смей прикасаться, поняла?!

Внезапно Эйсто подрывается с места и, минуя Майли, сшибает Фреда со стула. Они оба падают на траву под громкий визг обеих подруг.

– Эйсто! – в один голос раздается наш общий крик.

– Чувак, ты ошалел?! – пытается вывернуться Фред. – Что я тебе сделал? Отвали на хрен!

– Ты прикончил меня, ублюдок! – Эйсто прижимает Фреда к земле и сдавливает руками его горло.

– Эйсто, нет! – Ринувшись вперед, я обхватываю шею Эйсто и проталкиваюсь плечом между ним и Фредом. – Слышишь? Посмотри на меня. Я здесь. Все хорошо. – Мои руки трясутся. – Пожалуйста. Посмотри на меня. Все хорошо. Все хорошо.

Его разъяренное дыхание обжигает лицо. Под моими ладонями пульсируют вены. Его бешеный взгляд наконец-то приковывается ко мне.

– Я рядом, слышишь меня? – шепчу я, скользя ладонями к колючим щекам.

Напряженные руки Эйсто расслабляются. Его пальцы распрямляются и выпускают из хватки горло Фреда. Эйсто касается моих скул и поглаживает их большими пальцами, пропуская ладони дальше за уши.

– Ты как? – с тревогой в голосе спрашивает он, и я не знаю почему, но начинаю плакать.

– Все нормально.

Гнев испаряется. Паника отступает. Остается лишь страх потерять друг друга.

Эйсто притягивает мое лицо к своему и, на секунду путая реальности, впечатывается поцелуем в мои губы. Я закрываю глаза и на эту самую секунду поддаюсь.

– Какого черта, Эйсто?!

Наша слабость была хрупкой хрустальной вазой. Раз – и выпустили из рук. Она разбилась. В звоне разлетающегося стекла крик Стеллы.

Мы забылись всего на миг. Ослабли и не учли, где находимся. Но этого хватило, чтобы размолотить вдребезги тонкие стены, что сдерживали весь этот очевидный фарс.