— Не похоже, — пробурчал он. — Совсем не похоже.

— Но ведь над потолком крыша куполом, — сказал я. — Значит, какая-то пустота, но есть!

— Млиат! — выругался Макарыч. — Ломать надо. Пойду, схожу за гвоздодером!

Гвоздодер он не принес. Принес топор. Изловчился и ударил снизу вверх, ломая срединную, самую длинную доску у стены. Доска была старая, как и все тут, поэтому сразу хрустнула, надломилась, сломалась. Макарыч ухватил ее, потянул вниз.

— Стой! — крикнул я. — Тут есть что-то.

В середине потолка виднелось дно темного металлического ящика. Лесник осторожно выломал доску. Я в это время поддержал ящик снизу, чтобы он ненароком не выпал. Вдруг там что-то хрупкое?

— Надо еще одну, как минимум, — сказал я.

— Сейчас!

Лесник, ловко орудуя топором, подломил доску рядом, не торопясь, потянул её вниз, выдирая вместе с гвоздями. А гвозди, между прочим, были тоже не фабричные, а кованые вручную неизвестным кузнецом!

— Держу! — скомандовал я, ухватив ящик обеими руками.

Макарыч рванул третью доску. Ящик благополучно выпал мне в руки.

— Есть!

Медный ящик, несмотря на небольшие размеры — с книгу по длине-ширине, в высоту сантиметров 15 — оказался достаточно тяжелым.

— Золото что ли? — усмехнулся лесник. — Тьфу! И стоило из-за этого потолок ковырять?

— Не стяжатель ты, Макарыч, — засмеялся я. — Совсем не стяжатель! Не интересно с тобой!

— Зато ты стяжатель, — пошутил лесник. — Глаза горят зловещим огнем, руки трясутся… Чисто кощей, чахнущий над златом. Тащи его в машину, да поехали! Устал я уже.

Однако, стоило нам спуститься и подойти к «уазику», как шишка, словно ветром сдуло.

— Чего это он? — открыл рот Макарыч и крикнул, подзывая своего слугу. — Эй, болезный, ты куда удрал? Давай, прыгай в салон, домой поехали!

Шишок, стоя в отдалении, метрах так в двадцати-тридцати, отрицательно замотал головой.

— Бегом сюда! — раздраженно повторил лесник. В ответ шишок опять замотал головой, и что-то закричал. Что именно, из-за расстояния ни я, ни Макарыч не расслышали.