И лишь через два часа после смерти Ëрмурода Атаева всё стало понятнее. И страшнее. Через два часа военные доложили о завершении формирования карантинного кольца, и в Сети появилось обращение, подобного которому не было тридцать лет — со времён пандемии SAS.

— Граждане! Внимание! В Москве объявлен высший уровень биологической опасности. Выявлен штамм поражающего генофлекс вируса, передающийся воздушно-капельным путём. В городе объявляется бессрочный карантин. С шестнадцати часов сегодняшнего дня и вплоть до особого распоряжения вводится полный запрет на выезд из Москвы. Не пытайтесь покинуть город! Карантинные отряды будут открывать огонь на поражение. Доверяйте только официальным сообщениям. Выполняйте инструкции и приказы. Предпринимайте все рекомендуемые меры предосторожности…

* * *

— Оставайтесь в своих домах и квартирах. Сведите к минимуму контакты с окружающими. Используйте защитные маски или респираторы. Не выходите из дома без крайней необходимости!

Кравец убрал звук и посмотрел на Джереми Янга, директора московского бюро Департамента биологической безопасности:

— Это серьёзно?

— Абсолютно серьёзно, — подтвердил Янг.

— Такие меры принимаются при угрозе вируса, распространяемого воздушно-капельным путём, — заметила сидящая рядом с Кравецом Альбертина. — А ты говорил, что он передаётся только через кровь.

— Первый штамм передавался исключительно через кровь. Теперь вирус мутировал. — Янг выдержал паузу. — Или террористы запустили следующую версию.

— Зачем, в таком случае, они показали первый штамм? — не поняла Альбертина. — Привлечь наше внимание?

— Глупость какая-то, — проворчал Кравец.

— Поймаем того, кто всё это устроил — узнаем, — пообещал Янг.

— А вы поймаете?

Вопрос повис в воздухе.

— Джереми, расскажи, что происходит? — попросила Альбертина, которая не хотела ни смущать, ни раздражать директора бюро. — В первую очередь меня интересует возможность покинуть город.

— Нет, — качнул головой Янг.

— Нет? — прищурился Кравец. — Что значит «нет»?