– Что? Ошибаюсь? – Говоря это, он выглядел растерянным; пальцы его нервно царапали подлокотник. – Нет, дорогая, я не ошибаюсь… Я уверен в том, что говорю, и никто не убедит меня в обратном. Неужели ты не понимаешь, что…

И вдруг мне стало совершенно ясно, что мы со скоростью двух комет отдаляемся друг от друга… С горечью я остро осознала: исход разговора предрешен. Он не захочет возвращаться! Я не смогу его уговорить, да и не стану этого делать… Я не умею этого делать! Да и ни к чему… Он имеет право на собственное решение… на собственный выбор… Но ведь это значит… это значит, что мы… расстанемся?

Эта мысль сразила меня словно отравленная стрела. В груди что-то оборвалось. Глаза заволокло странной пеленой… Слезы? Нет, не может быть… Я не умею плакать. Я никогда в жизни не плакала! Ведь я – сильная. Я – ведьма…

Но пелена не проходила, и сквозь нее я смотрела на своего мужа, который что-то убедительно говорил, и… не слышала его. Все его доводы уже не имели для меня никакого значения. И что-то мучительно умирало во мне в это время; но странным образом вместе с горечью потери приходило предчувствие чего-то нового: яркого и радостного… родного и близкого… Россия! Я скоро вернусь – одна ли, нет ли, – но я непременно буду счастлива, и найдет душа моя вожделенный покой, и помыслы мои найдут свое воплощение, а я обрету новый смысл своей жизни… Так же перелетные птицы, перезимовавшие в теплых странах, по весне стремятся обратно к месту своего рождения, где их дом и где они не чувствуют себя чужими…

Сноски 2

Сноски 2

18

По легенде, эта фраза прозвучала из уст графа Палена, возглавлявшего заговор, в результате которого был убит Павел Первый.

19

У этого человека две фамилии. Унаследованная по прямой мужской линии фамилия Конрад и фамилия пресекшегося графского рода фон Хётцендорф, унаследованная им от прабабки по восходящей мужской линии. А имя у него простое и понятное – Франц Ксавьер Иосиф, но все имена кроме первого обычно опускаются.

20

В то время южная граница Болгарии пролегала значительно севернее, чем сейчас, и Софию можно было считать приграничным городом.

21

Шелковый шнурок, присланный от султана какому-нибудь паше, означал, что его величество желает, чтобы этот человек покончил жизнь самоубийством.