— Нико, — сказала я наудачу, — можешь сказать что-нибудь такое, что знаешь только ты и Ворон.

— Не могу, Рета, — ответил он. — Я не выдаю секретов.

— Чего и следовало ожидать, — довольно кивнул Ворон. — Домывай и вали отсюда.

— Нико, я сейчас тут, у Ворона в подвале, и мне очень, очень надо ему доказать, что ты — это ты. Иначе мне не найти то, что ты сделал, чтобы со мной общаться, и мы не сможем поговрить с Владимиром Джехоной, и Тенна умрет, а Анне убьет кого-нибудь… Нико, пожалуйста, хоть что-нибудь!

— Двадцать два — шестнадцать, — сказал он.

— Что? — не поняла я.

— Скажи это Ворону. Двадцать два — шестнадцать.

— Двадцать два — шестнадцать, — послушно повторила я и подняла взгляд на нашего врача.

Лицо у него было странным. Он молчал, и у меня не получалось хотя бы приблизительно сказать, о чем он думает.

— Ладно, — кивнул он наконец, и я не сразу поверила. — Подключай.

— Нико, ты нас видишь? — спросила я.

— Я вас вижу, Рета.

— Ладно. Теперь… Подключись к местному оборудованию. И посмотри, что тут есть. Я не верю, что у Марты получится сделать все как надо. Так что попробуй предположить, что ты тут делал. И как.

И зачем.

— Я проверяю, Рета.

— Почему ты не веришь, что Марта справится? — поинтересовался Ди.

Я пожала плечами:

— Может, и справится. Но, боюсь, будет поздно. Тенна уже доходит, честное слово. И Анне…

— А что Анне?

— Они нашли какую-то лазейку в законе, чтобы навешать на нее имплантов, без которых она не выживет, но с ними она не выживет тоже. Помнишь, как она сорвалась в Башне? Теодор говорил, с ней такое бывает. Вспомни, что писала Лукаш про Измененных, у которых обрывалась связь с операторами и их никто не контролировал.