— Но Анне не Измененная.

— Нет, и только поэтому она еще и держится. Но если она сорвется… Она всю жизнь дралась. Представь, что сделает посреди Сити такая машина смерти.

— Лучше бы они ее заранее изолировали.

— Ну-ну. Пойди, скажи это Теодору.

— Ты и ее жалеешь, да?

— Эй! — я уперла палец ему в грудь. — Я дитя Гетто, мне неведома жалость!

— А теперь, детишки, давайте-ка вы и мне кое-что объясните, — вмешался Ворон, о котором я вообще забыла. — Подведем, так сказать, итоги. Как я понимаю, у вас есть технология создания Измененных, верно? Что-то такое, с помощью чего можно снять все ограничения по имплантам?

— Это сложно, но…

— И это все прибыло к нам прямиком из Вессема?

От угрожающих ноток в голосе Ворона я сжалась.

— И наш приятель Нико, — Ворон кивнул на мой комм, — протестировал все это на себе?

— Да, но я понятия не имею, зачем он это сделал. Даже он сам не может объяснить. Я просто надеюсь, что он сейчас разберется.

Ворон покачал головой.

— Послушай, детка, — начал он. — Не знаю, хорошо ли ты вообще понимаешь, что происходит, но запомни крепко накрепко, а лучше запиши в блокнотик. Как только об этом узнает еще кто-нибудь, твоя жизнь перестанет иметь хоть какое-то значение.

— Нико говорит только со мной, — привычно соврала я.

— А это тоже не будет иметь значения. Поверь, есть очень много способов сделать так, чтобы ты разговаривала с ним на нужные темы. Ты полтора года молчала об этом — надо и дальше молчать. Дольше проживешь.

— Да мне не так чтобы очень много и осталось. Но я поняла мысль.

— Это хорошо. Потому что мне очень надо, чтобы ты с твоим дружком кое-что для меня сделали.

— Слушай, Ворон, так не… — начал было Ди, но Ворон остановил его жестом.

— Я добрый доктор. Поэтому в обмен на помощь я, во-первых, никому ничего не расскажу, а во-вторых, разрешу вам поработать с этим оборудованием и сделать то, что поможет остановить сумасшедшую девчонку из Сити. — Ворон посмотрел мне в глаза. — Другие будут не такие добрые. Так что соглашайся.