Этот коридор, если к такому проспекту можно было бы употребить данное определение, имел гораздо более приличный вид, выгодно отличаясь от того, по которому он брёл, покинув отсек с капсулами.

Стены, выкрашенные светлой серой краской, были украшены чередующимися плакатами и картинами героической направленности. Так, с одного плаката, на Сэма грозно смотрел здоровенный детина, закованный по самую шею в массивные и щедро разукрашенные золотыми позументами, доспехи. Одной рукой он протягивал к зрителю толстую, раскрытую посредине, книгу, чьи страницы были заполнены рукописным шрифтом, а второй он прикрывал, сдвигая себе за спину, женщину с маленьким ребёнком на руках. Полностью, надпись, шедшую поверху плаката, он прочитать не успел — раздражённый писк сервитора заставил его ускорить шаг, успев разобрать только одно слово — «Защитим…».

Следующая, на сей раз — картина в массивной золотой раме, изображала черноволосого мужчину, так же запакованного в доспехи — у этого персонажа они были полностью золотыми, сидящего на каменных ступенях и устремившего задумчивый взгляд куда-то в сторону. Сверху, с небольшого кронштейна, едва не касаясь рамы, свисала небольшая лампадка, отбрасывавшая на голову мужика желтые, будто образу и так не хватало золота, отблески.

— На седьмом! — Громкий голос, послышавшийся слева спереди, переключил внимание Сэма на новые действующие лица.

Немного в стороне от стены стояло несколько человек, чья броня, один в один, походила ну ту, в которой был облачён человек с плаката и задумчивый мужчина с лампадкой над головой.

— Совсем достали! — Рубанул воздух ладонью боец, чья броня была выкрашена в нежно лазоревые цвета: — Эти крысы совсем обнаглели! — Продолжил он, заметив заинтересованный взгляд Сэма и продолжил с воодушевлением в голосе: — Весь уровень заняли, твари! А там же — склады! И хозяйственные, и медицинские!

— И не говори, — поддержал его сосед, наплечник которого, такого же нежного цвета, был украшен двумя рядами красных сургучных печатей со свисавшими вниз бумажными лентами, покрытыми письменами. Приглядевшись, Люциус смог разобрать несколько изображений — череп с крыльями, большую латинскую литеру «I» — тоже, с черепом посредине и двуглавого орла, с очередной черепушкой, весело скалившей зубы меж развернутых в противоположные стороны птичьих голов.

— Я вот, пару дней назад, — продолжил отмеченный печатями: — Хотел наплеч поменять, — повернувшись, он продемонстрировал Люциусу другой наплечник, поверхность которого пересекала глубокая царапина: — Так едва отбился! Слава Императору! — стукнул он об пол своим оружием — помесью меча и бензопилы: — Что живым ушёл!