Вольно-невольно я тормознул. Деваться было некуда. Или лезть на приступку стенки детской площадки и боком-боком ползти по ней метров пять, обходя грохочущий на разные голоса фронт коммунальных работ, или лихим броском, уловив момент, когда желтая рычащая тварь будет своим ковшом подрывать бетонный короб с пучком труб внутри, кинуться на земляной завал, справа он вроде бы поменьше будет, и, набирая мягкой земли в светлые летние туфли, суворовским броском преодолеть новообразованный горный массив, возникший на пути к моему подъезду. Я выбрал второе.

Вдруг что-то слабо толкнуло меня в спину. Я машинально передёрнул плечами, внимательно наблюдая, как из ямы выползла жёлтая стрела экскаватора, бережно несущая полную горсть влажной земли в своём ковшике. Ковш поплыл к месту, где экскаваторщик играл сам с собой в куличики, и просыпался на земляную кучу красивым обвалом. Я приготовился и напряг ногу. Из раскопа в мою сторону ударило слабой волной холода, и я невольно поёжился. Ковш проехал по своему маршруту назад, замер на мгновенье, и рухнул своими блестящими клыками вниз, в землю. Я рванул и даже сумел вскарабкаться на пару шагов вверх, по голень утопая в мягкой, холодной и влажной земле. Можете сами представить моё состояние: злость, острое сожаление по гибнущим туфлям, остервенение и лютая ненависть к проблеме теплофикации всего города бурлили во мне упаковкой дрожжей, брошенной в деревенский сортир на солнечной стороне заднего двора.

Тут снова что-то толкнуло меня в правое плечо, но уже сильнее. И так я стоял неустойчиво, а тут явно заскользил по осыпающейся куче влево, прямо к гремящему и скрежещущему по бетону подземного короба ковшу экскаватора. Бодрости мне это не прибавило. Веселья тоже. Почему-то сразу вспомнилась фраза: "Что нас не убивает, делает нас сильнее". Представив, каким сильным я буду после полугода в бинтах и в гипсе, ноги и руки на растяжках современной медицинской кровати, распяленный буквой "зю", я похолодел. А тут из ямы показался ковш. Экскаватор надрывно взвыл и даже клюнул носом вперёд, цвиркнув из нахально задранной трубы густой плевок не до конца сгоревшей солярки: ковшу явно что-то мешало. Я невольно присмотрелся, рухнул на четыре кости и бешеным сусликом заскрёб ногтями по земле, пытаясь выбраться из ловушки, как какой-нибудь фашистский Фриц или Ганс под Оршей из-под удара "Катюши". В обоих случаях это было бессмысленно…

Чёртов экскаватор каким-то образом зацепил толстый свинцовый электрокабель и теперь настойчиво пытался его вытянуть на солнышко, как червяка на рыбалку. Более того, краешком глаза я ухватил, как в углу раскопа вдруг осыпалась земля, и на меня глянул чёрный провал зрачка Вельзевула. Это было уже чересчур. Механической куклой я задёргался на осыпающейся куче земли. Она неспешно текла вниз, а там меня с нетерпением ждал чёрный глаз адова подземелья, из которого истекала ледяная стужа. Ещё один, теперь сильный удар уплотнённым воздушным кулаком в грудь, и я полетел вниз, прямо под дрожащую струну электрокабеля. То, что он наконец-то лопнул, показала мне мощная вспышка, жёсткой ладонью ударившая мне по глазам. Уши ещё уловили грохот взрыва. Полный мрак… Аут…