День расцвечен контрастом между работой и отдыхом. Я работал удаленным копирайтером, и грань между работой и досугом долго оставалась для меня расплывчатой. Рита же каждый будний день собиралась в офис. Я переворачивался на другой бок, когда цветочно-яблочный запах духов достигал носа. Но перед этим открывал глаза: подглядывал, как Рита прячет нежные плечи и выступающие лопатки за свежевыглаженной рубашкой.

Флакончики на туалетном столике облеплены солнечным светом, словно белокрылой мелкой мошкой. Я закрываю глаза, подкладываю Ритину подушку под свою, чтобы было мягче, и иногда говорю жене: «а вот мне везет, я буду дрыхнуть». Рита цокает языком и уносится на кухню пить растворимый кофе. Или наклоняется над моим ухом, чтобы прошептать: «Мне нравится в офисе».

«Ты с ума сошла», – сонно улыбаюсь я. На этом разговор заканчивается.

Наверное, Рите нравился не офис сам по себе, а все те ритуалы, что связаны с офисной жизнью и работой в целом. Весной цокать низким каблучком по тротуарам, любуясь на легкую дымку цветения. С утра наблюдать за спешащими на работу людьми, зевающими, хлопающими дверями авто. За женщинами, прячущими недельный недосып за легким деловым макияжем. Ловить в еще пустую сеточку настроения блеск листьев, блики, отраженные от оконных стекол, комплименты и улыбки незнакомцев.

Вечером у офиса долго обсуждать с коллегой повестку дня, глядя на то, как офисная громада ловит окнами закатные краски. Поднять базу данных, дать необходимый совет – видеть, что нужен, чувствовать себя обаятельным богом мелочей.

Улыбаться, покоряя теплотой.

Некоторые сотрудники зевают и жалуются, потирая глаза, уставшие от мертвого белого света монитора, а Рита подходит к окну, расправляет спину, разминает шею тонкими руками, и, как будто отдохнувшая, возвращается на рабочее место.

***

В тот «отрезок времени» я не выходил из дома. Существо пришло, когда я впервые взял в руки бумагу и ручку, чтобы унять беспокойство.

Та, что называла себя Ми-и-ё-ё, вяло вскарабкалась на подоконник, на котором раньше сидела Рита, и уперла в меня взгляд болотисто-серых потускневших глаз.

Я не пытался взять «это» за руки. Встряхнуть за плечи, прижать к себе. Шептать «Рита, Рита», захлебываясь рыданиями. Риты тут не было. Ни единого всплеска человеческой натуры. Создание вызывало смесь страха и брезгливого отторжения, и я уже не пытался разглядеть в этом мертвом лице Риту.

Но сегодня я не выдержал.

– Кем бы ты ни была… Ты, что, в трауре? Зачем это черное платье? Рита… она была другой.

– Это все ты, – ровно сказало существо. – Это место и мой образ ты сам достраиваешь на основании прошлого опыта. Я первый архитектор. Ты второй. Можешь считать дом грез нашим совместным проектом. Ты готов меня выслушать?