Архиепископ сделал паузу.

Магистры и Митрополиты мялись, поглядывая то на Митрополита Ладожского, то на Архиепископа, то на Игоря.

Подождав немного, архиепископ медленно вышел из-за трибуны. Настал его час и никакие малолетние убийцы, неизвестно как ускользнувшие от его ловушек и от лап нечисти, не смогут сорвать триумфа. Как парень сумел преодолеть засаду, ведь он послал десяток профессиональных душегубов-татей, каждый из которых стоил нескольких рыцарей. Тати исчезли, а Кудрявцев вот он. Но теперь он в силках.

— Не только члены Совета, но и часть населения уже знает мое мнение, которое в последнее время я неоднократно высказывал. Мы в тупике, господа! Противостояние с нечистью занимает все силы Ордена. Ежегодно тысячи человек гибнут в боях и от карательных экспедиций тварей. Если так будет продолжаться дальше, то вскоре Орден погибнет. И один Кудрявцев не выручит. Его победы стоили нам несколько тысяч человек, а твари пришли снова. Какой же есть выход?

Архиепископ сложил руки на животе.

— Выход один — примириться. Мы вполне могли бы жить в мире друг с другом, не ведя этой тяжелой изнурительной войны. Надо договариваться.

По залу прошел гул.

— Да, — торопливо добавил Архиепископ, — предвижу возражение, которое в прошлые годы было камнем преткновения. Нечисть не может жить без человечины. Но мы бы могли отдавать своих мертвых и смертельно больных, предварительно усыпленных.

Практически все члены Совета, даже те, кто был сторонником Архиепископа, возмущенно зашумели.

— Понимаю ваше негодование, — без всякого смущения продолжил Архиепископ, — отдавать тела родных на пожирание тварей кажется кощунственно. Поэтому отдавать будут не все, а только в добровольно порядке. За счет прекращения войны, у Ордена появятся деньги, часть которых он вполне может перебросить на выкуп тел мертвых.

— А скажите, пожалуйста, — ехидно спросил Магистр Дмитрий Новгородский, - вы, конечно, уже обсудили этот вопрос с ограми?

Вопрос есть вопрос, вне зависимости от интонаций и на него надо отвечать. Особенно если его задал ветеран, известный своей недюжинной силой и такой же яростью.

— Переговоров пока не было, — ответил Архиепископ и осторожно добавил: — какие могут быть переговоры, если идет война. Зато, — добавил он уже громко, — сторонников мира стало гораздо больше среди самих людей. Ваше Преосвященство, — обратился он к Митрополиту Ладожскому, — я прошу впустить в зал заседаний делегацию от населения столицы.

Митрополит огляделся — члены Совета не возражали. Уж очень был необычный ход. Никогда еще дворяне — светские и духовные — не ссылались на мнение простолюдинов.