— Тебе срастили ребра, зашили дырку в ноге, восстановили поврежденные сухожилия, — перечисляет девушка, продолжая работу, — почистили от крови легкие. Восстановили память и слух. Вообще, голову — у тебя была сильная контузия. Ну и по мелочам: ногти на руках, кожу на ладонях. Еще восстановили печень, у тебя была сильнейшая интоксикация из-за боевых коктейлей. Ну, про потерю крови и обезвоживание даже не говорю.

— Ни фига себе, — ошарашенно шепчет Сергей. Спохватывается, — Извини. Долго был один, отвык от нормального общества.

— Ничего, — понимающе улыбается Сэм.

— Скажи, а меня никто не спрашивал, пока я… ну, пока меня штопали, — осторожно интересуется Сергей.

Медсестра смотрит на него странно.

— Только и делали, что спрашивали. Какой-то боец с таинственным видом до сих пор торчит под дверью. Отгоняешь одного, появляется другой. Ты что-то натворил?

— Не думаю. А можно этого бойца одним глазком увидеть? Мне очень надо.

— Вообще-то, к тебе еще неделю нельзя никого пускать.

— Саманта, мне очень надо, — просит Сергей, невольно погружаясь в омут ее глаз. Черт, да чем же его накачали?

— Ладно, — отводит взгляд порозовевшая медсестра. — Минута. Не больше. Плакала моя премия.

Незнакомый капрал, прихрамывая, входит в палату. Под мышкой у него зажат тяжелый белый сверток. Сергей не отрываясь, смотрит, как капрал слой за слоем снимает хрустящую белую упаковку. Тревожно колотится сердце.

— Тут это, братан… Тебе передать просили. Держи, — капрал пристраивает закопченный исцарапанный брусок на краешек кровати.

— А где капитан? — интересуется Сергей, левой рукой прижимая к себе блок памяти КОПа. — Кажется, он из третьего батальона.

— Не знаю, друг. Мы тут по очереди возле тебя дежурим. Братва по цепочке тебя передает. Велено было эту штуку передать, как очухаешься.

— Тебя как зовут?

— Гордон Колодный, «Чарли»-два.

— Спасибо тебе, Гордон. Ты меня круто выручил. С меня выпивка.

— Да брось, братан. Мы своих не бросаем, ты же знаешь. Бывай.

— Удачи, друг.

Капрал оборачивается от дверей.