Видимо, что-то доходит до окружающих. Что-то в его тоне. Растерянный санитар не решается выдернуть блок из слабых пальцев.

— Ты откуда, братишка? — Один из легкораненых, придерживая забинтованную руку, склоняется над Сергеем.

— Мобильная… первый… батальон…

— Мужики, есть кто из десанта? — кричит в длинный коридор боец.

— Есть, есть… — отзывается несколько голосов.

— Тут костоломы вашего забижают.

Двое с лихорадочно блестящими глазами пробираются к дверям. Один замотан бинтами до самых глаз. У второго из-под расстегнутой брони виднеется пластиковый корсет с торчащими пучками трубок.

— Что тут у вас? — интересуется забинтованный.

— Не твое дело, — крысится военврач. — Еще перед каждым пехотным я не отчитывался! Волокут с собой всякую дрянь!

— Не хами, лейтенант, — неожиданно властно обрывает его забинтованный. — Я задал вопрос.

— Извините… сэр… — измученный доктор крутит в руке прогоревшую до самых пальцев сигарету, не зная, куда ее сунуть. — Не положено в операционную с посторонними предметами. Опасно. Стерильное помещение. Строжайшая инструкция. С нас за нарушение режима голову снимут. А он уперся, не дается… сэр!

Забинтованный смотрит на Сергея. Санитар отпускает брусок, и Сергей успокоено затихает, ощущая его под рукой.

— Откуда ты, парень?

— Первый… батальон… «Дикие пчелы», — губы с трудом проталкивают воздух.

— Понятно. А это что?

— Мой… КОП… Триста двадцатый… Не отдам… — тихо выдыхает Сергей.

— Сэр, ему требуется срочная операция, — вмешивается медик, нервно переминаясь с ноги на ногу. — У нас график…

Забинтованный останавливает его жестом. Склоняется над Сергеем.

— Я капитан Тревис, третий батальон. Отдай мне свою железку. Я сохраню. Буду ждать тебя у дверей. Нас тут много. Если надо, посменно будем стоять. Хорошо?

Сергей нехотя убирает руку с блока памяти. Капитан осторожно берет его. Прижимает к животу.