— Я тоже не испытываю никакого удовольствия от того, что Литвинов нашёл способ попадать в этот мир. И его надо останавливать, иначе он наворотить здесь такого, что плакать будет вся страна. Ты понимаешь это?!

— Я понимаю, — всхлипывал Силантьев.

— Так зачем тебя вызывали к следакам? — требовательно спросил Павлов. — Опять из-за пожара?

— Там маманя этой Венерки шум поднимает, — сообщил парень, утирая обидные слёзы. — Ну её можно понять, она же ничего не знает…

— Тебе надо заткнуть эту тупую бабу, — подметил Ламбрант, обливая себя пахучей водицей. — Иначе она не успокоится и посадит тебя за решётку.

— Но что я могу? Как?..

— Сходи к ней. Она же адвокат или кто? Скажи, что будешь свидетельствовать против Берсеньевых.

— Ты что?!

Силантьев уставился на люциферита крайне тревожным взглядом и замотал головой.

— Не, я же не дебил, — заключил он. — Вот ты сам и иди…

— Ты видишь, в каком я состоянии, — указал люциферит на своё тело. — Приходится вон передвигаться в этом дурацком платье, чтобы смертные не заметили, кто я на самом деле. Я боюсь загореться в любую минуту. Ты единственный мой друг!

Гена вытер слёзы и уставился в пыльный пол.

— Я сам прибью эту бабец, — продолжил Павлов, повернувшись к соратнику по несчастью. — Ты только узнай, где она живёт и какой у неё график.

— Может, лучше попробовать ритуал Анабота? — напомнил Силантьев. — Что вот медлить?

— Нужен хотя бы ещё один смертный, — недовольно подметил Ламбрант. — Мы вдвоём такой сложный ритуал не осилим.

— Ты же люциферит, тебе всё должно быть доступно.

— Но я же не волшебник. Ты же видишь, что я ограничен этим физическим телом. Я даже его не всегда могу контролировать. Литвинов использует меня, хотя он должен быть мёртв.

— Это всё из-за сна! — нервно воскликнул парень. — Ты сам говорил, что спать нельзя, но спишь.

— Я не сплю…

— Я сам сколько раз видел, что ты лежишь с закрытыми глазами. Всё из-за этого уж!