— Как утро, разве я провел здесь ночь? Что же со мной случилось?

Немец продолжал улыбаться.

— Да, вы вчера почувствовали себя дурно, и я увез вас к себе.

— Я очень вам благодарен, — сконфуженно пробормотал Тимми, — но… вы мне разрешите теперь одеться и вернуться домой. Отец, вероятно, страшно беспокоится моим отсутствием…

— Боюсь, что вам придется еще некоторое время испытывать терпение вашего батюшки…

— Но я чувствую себя теперь совершенно здоровым.

— Возможно, но дело вовсе не в этом…

— Так в чем же? — Тимми с удивлением смотрел на собеседника.

В это время женщина, стоявшая у окна, вдруг повернулась в комнату и засмеялась, и Тимми сразу вспомнил, где он видел этот хищный рот со вздернутой верхней губой, обнажавшей белые, крепкие зубы, и веселые, дерзкие глаза. Это было лицо, виденное им не то в бреду, не то во сне сегодня ночью. Ему стало вдруг почему-то не по себе. Он молча переводил взгляд с мужчины на женщину, ожидая ответа.

Она, продолжая смеяться, сказала несколько слов на непонятном языке, и товарищ ее обернулся к Тимми.

— Пожалуй, в таком положении вам действительно не совсем ловко объясняться. Оденьтесь, — тогда поговорим. — Вслед за тем оба вышли из комнаты.

Тимми с лихорадочной поспешностью оделся и бросился к двери, но на пороге в позе почти угрожающей снова появился странный хозяин со своей спутницей. Он запер за собою дверь, повернул ключ и положил к себе в карман. Тимми застыл на месте с разинутым ртом и выпученными глазами.

— Что это значит? — только и смог он пробормотать, следя глазами за вошедшими.

Иностранец подошел к столу и уселся, закинув нога на ногу, между тем, как женщина отошла к окну.

— Послушайте, многоуважаемый, — заговорил этот странный человек, — прежде всего, сядьте и не волнуйтесь. Вы сейчас услышите не совсем обыкновенные вещи, но… право же жизнь только тогда и имеет цену, если в ней встречается что-либо незаурядное, не правда ли?

Тимми молчал.

— Начнем с того, что познакомимся. Кто вы, я уже знаю. Что касается нас, — он сделал жест в сторону дамы, — то мы принадлежим к тому разряду людей, к деятельности которых общественная мораль и в особенности полиция относятся с некоторым, я бы сказал предубеждением… Понимаете?

Тимми ничего не понимал, кроме того, что он попал в какую- то скверную историю.

— Раньше мы смогли бы быть баронами, графами, владетельными князьями, жить в укрепленных замках и совершать свои подвиги открыто. Нынче мода другая. Приходится идти в ногу с веком и по возможности прятать концы в воду.

— Так вы?!. — Тимми захлебнулся словом, которое страшно было произнести.