Сзади раздались вопли, щелкнул выстрел, пуля отбила штукатурку у самой головы. В одно мгновение Тимми оказался у выходной двери и толкнул ее ногой. Он не ошибся, — перед ним была лестница.

Не оглядываясь назад, прыгая через несколько ступеней, он летел вниз.

Вслед ему неслись озлобленные крики и топот ног.

На нижних ступеньках он со всего маху налетел на поднимавшегося вверх человека. Только на секунду мелькнуло перед ним плоское лицо Роберта. Не останавливаясь, Тимми опустил сжатый кулак между широко расставленных глаз и перепрыгнул через свалившееся под ноги тело. Вот и конец лестницы. Маленькая площадка, еще дверь, — он задержался на полсекунды открывая ее, — дальше улица, вернее узкий, глухой переулок.

Тимми перескочил две ступеньки подъезда и повернул направо по мокрому от дождя асфальту.

Тяжелые шаги преследователей нагоняли его. Он выглянул вперед, — в просвет улицы над крышами домов, на фоне туч стояла пестрой аркой яркая радуга и в последний момент Тимми успел заметить, что она занимала на небе гораздо более широкую полосу, чем обыкновенно, что внутри многоцветного свода переливались еще и еще какие-то странные краски, похожие на те, которыми пестрел для него мир с момента его странной болезни. Эта картина осталась у него в мозгу, как последнее яркое впечатление. В следующий момент он споткнулся в своем сумасшедшем беге на уличную тумбу и со всего маху грохнулся на асфальт, чувствуя, как настигают его преследователи. Страшный удар по голове оглушил его, и он потерял сознание.

Очнулся Тимми не очень скоро, это он и сам чувствовал.

И когда пришел в себя, новая странная история, приключившаяся с ним, которую он не без труда вспомнил, казалась далёкой, отдаленной чуть не годами.

Тимми думал сначала, что он видел сон. Но он шевельнулся и, сам не зная, почему, застонал; тогда теплая рука легла ему на лоб и знакомый голос сказал.

— Что, голубчик?

У Тимми вдруг к горлу подкатил сладкий ком, и он сжал руку отца.

— Папа, папа, я вижу тебя настоящим, ты уже не зеленый и не фиолетовый, и комната синяя, — ведь правда синяя?

— Да, милый, синяя!..

— И потолок белый!..

— И потолок белый.

И Тимми заплакал радостными, тихими слезами.

С этого дня его выздоровление пошло быстрыми шагами и отец, не боясь взволновать его воспоминаниями о пережитом, рассказал то, что знал. Два месяца тому назад Тимми был найден случайными прохожими в одном из глухих переулков Берлина, около Люстгартена, с разбитой каким-то тупым предметом, головой. Его считали мертвым, но в больнице, куда свезли Тимми, он обнаружил признаки жизни. На другой день вызвали отца по адресу, найденному в бумажнике. У Тимми открылось воспаление мозга, как следствие сотрясения, полученного при ударах. Два месяца он не приходил в себя, если не считать мимолетных проблесков сознания. Наконец, крепкий организм взял свое и вот теперь вместе с выздоровлением мозга исчезла и таинственная болезнь, повергавшая Тимми в такое уныние. Мир приобрел прежний вид, и синее небо снова улыбалось зеленым садам под золотыми лучами горячего солнца.