– Олегыч, бросай все, скорее на почтамт! – Каретников влетел в комнату.

Семенов удивленно поднял брови. Нечасто приходилось видеть приятеля столь возбужденным. Из-за спины доктора выглядывал Яша.

– Да, Олег Иваныч, надо срочно в Москву, ребятам телеграмму. Хотя… что они там смогут…

– Там Роман, – отрывисто бросил Каретников. – Он – солдат и сообразит, что делать. К тому же Корф обещал послать телеграмму Фефелову. Может, успеет, поможет ребятам… Да соберешься ты когда-нибудь или нет? – заорал он на Семенова. – Счет на секунды, а он тут глазами лупает…

– Да объясните вы мне, в чем дело! – От волнения Семенов не попадал в рукава пальто. – Налетели, орут, понимаешь…

Вместо ответа Каретников схватил приятеля за рукав и выволок из номера. Яша кинулся вниз по лестнице, ловить извозчика.

– …Так вот, когда барон с Яшей вытянули из Виктора все по поводу завтрашнего покушения, тот спросил, что теперь с ним будет. Осторожно так, с надеждой. – Каретников говорил, задыхаясь: не отошел от пробежки по гостиничным коридорам.

Санки швыряло из стороны в сторону – кучер гнал, не жалея лошадей.

– Понимал, что его запросто могут шлепнуть, – вставил Яков. – У него же здесь ни родственников, ни друзей, никто и не спросит, куда делся… держитесь, Олег Иваныч!

Санки занесло на повороте; Семенов чуть не вывалился из тесного «кузова», чудом успев схватиться за отворот пальто Каретникова. Дорогое сукно затрещало.

– Держись, барин, до телеграфу совсем близко, оглянуться не успеете, как домчу! – обернулся к седокам кучер. – А что трясет – извиняемся, сами же сказали – скорее, сталбыть…

– …А господин барон ему и говорит: «Виселица тебе выходит, дорогой Виктор, – продолжал как ни в чем не бывало Яша. – Для кого иного могла быть и каторга, а тебя – какой смысл? К политическим нельзя, больно много знаешь, а уголовные бандиты тебя непременно зарежут, так уж лучше повесить, чтоб не мучился». Ну Виктор и разрыдался, а потом говорит: «А ежели я вам планы по Москве выдам – пощадите?» Господин барон отвечает: «Ты сначала говори, а потом посмотрим». Ну он поломался малость и поплыл…

– Короче, Олегыч, Геннадий спланировал в Москве большой… как бы это сказать… экс. Проще говоря – налет на банк. Здесь, в Питере, он, как я понимаю, политический капитал зарабатывает – ну как же, убийца государя сразу становится первым авторитетом в террористических кругах России, – а там хочет решить денежные проблемы. Причем сразу на годы вперед. Слыхал об эсеровском эксе в девятьсот седьмом?

– В шестом, – поправил Семенов. – Эсеры-максималисты взяли почти миллион ассигнациями и золотом.