Кто там подал голос? Кувшинов. Бывший хулиган и упрямый нарушитель гимназической дисциплины; теперь – командир первого звена «разведчиков». Хороший стрелок, быстр, инициативен, прирожденный боец. Нет, этот никуда не уйдет.

Повисла напряженная тишина. Ваня понял, что все смотрят на него. Николка – привычно ждет единственно верного решения. Сережа – недоуменно, выжидающе. Ромка… он же десантник, военный, да и вообще он старше… почему я? Помнится, дядя Макар говорил, что Роман – отличный солдат, но никогда не станет большим командиром… ему удобнее и привычнее, когда кто-то примет решение, скомандует «фас», – а он бросится, запустит клыки в теплое, живое, пульсирующее… «Пес войны», как у Форсайта…

Остальные, «волчата» – смотрят. В глазах недоумение, переходящее в азарт. Они успели осознать только одно: командиры не шутят, сейчас случилось НЕЧТО, с чем не смогут справиться взрослые – с их полицией, конками, царскими вензелями на фасадах домов, дворниками и гимназической дисциплиной. А значит… что, зря нас учили?!

– Что ж, «волчата»… – Ваня откашлялся, стараясь скрыть накатившее волнение. – Раз уж все меня слышали… помните, как там в «Книге джунглей»? К нам – в наш с вами город! – пришла стая Рыжих Псов. Кроме нас, остановить их некому. – И он обвел взглядом мальчишек. – Мы принимаем бой!

Ну и дела! Оглянуться вокруг – прямо «Ленин в Октябре»… или еще какой революционный фильм. По залу носится народ с карабинами и револьверами, в углу мешки с амуницией, на столе – хищно уставился в окно пулемет. Ну пулемет – это так, фантазия, нет у нас пулемета, зато стол, как и полагается, застелен картами. Та, что с краю, придавлена револьвером – чтобы не сворачивалась в трубочку, – а посредине громоздятся самовар и недопитые стаканы с чаем.

Самовар взяли у гимназического сторожа – мы и раньше так поступали, оставаясь после тренировки пить чай прямо в зале. А карты позаимствовали в кабинете географии. Никол с Кувшиновым изложили географу наскоро сочиненную байку об изучении родного города, тот умилился и не отказал. И теперь мы втроем склонились над картой центра Москвы; вокруг «волчата» прилаживали на себя подсумки, ремни, патронташи, лязгали затворами. Пока вхолостую – патроны в картонных серых коробках сложены на скамейке, и возле них стоял на карауле чрезвычайно серьезный пацан с «лебелем». Остальные облизывались, глядя на это богатство издали, да подгоняли снаряжение. Стрелять умели все – недаром мы по два раза в неделю всей толпой катались на стрельбище Троицко-Сергиевского резервного батальона.