Не спастись бы девчонке острой игрушкой от боевого клинка, но отвести удар хватило. Паучиха покачнулась, накренилась вслед за мечом, а Талла жестоко, больше разрывая волосы, чем разрезая, отсекла остатки косы, словно разделяя пуповину надвое.

— Нет! Нет, нет, не-е-е-ет! — Кара упала на четвереньки, как распавшийся букет, собирая кончики затухающей паутины, тлеющей, тающей весенним снегом. — Что ты наделала?! За что?! За что, доченька?!

Магия уходила. Из Кары, из Таллы, из каждой дурной девки, находящейся в зале и за его пределами. Беловолосые колдуньи превращались в смешавшихся, удивлённых, напуганных женщин. Потерявших силу или обретших свободу?

— Потому что никто не должен владеть такой силой, мама, — Талла провела ладонью по тусклым, серым волосам женщины. — Ты связала нас этим ритуалом, обратилась к источнику, который не понимала… который не понимал никто из нас. И это не принесло бы счастья никому. Пора было прекратить затянувшуюся вражду.

Кто-то из охотников пришёл в себя сразу. Иные попадали на пол, потеряв слишком много сил, и Верд очень надеялся, что упали они не замертво. Кому-то уже не суждено было очнуться… Но думать наёмник мог лишь о дурной девке, без проклятой волшебной косы казавшейся ещё более беззащитной.

Как же сложно было довериться, позволить ей отправиться к паучихе с крохотным ножичком и терпеть, не вмешиваться, лишь надеясь, что она справится… «Я куда сильнее, чем ты думаешь»… О, нет! Она куда сильнее, чем кто угодно мог бы подумать!

И хитрее.

Эта невыносимая девка всё же обманула его ещё один раз! Коса, значит, за ночь у неё отрастает, потому нельзя остричь! Несносная, вредная, любимая лгунья!

Он и не заметил, как оказался рядом и сгрёб её в охапку.

— Дурная!

— Я знаю, — счастливо вздохнула девушка.

— Шварги тебя сожри! Откуда? Когда научилась? Ты же говорила, что не любишь оружия!

Талла хитро хихикнула:

— Не люблю. Но не говорила, что не умею пользоваться…

И всё-таки Кара постарела. Лишённая магии, она превратилась в обиженную на весь мир тётку, способную лишь ядовито ухмыляться. Она так и сидела, обняв колени, посреди зала, пока охотники помогали очнуться друг другу, пока освобождали колдуний… ныне уже обычных женщин. Тягуче плюнула и в последней попытке подгадить ядовито протянула:

— Дурные. Вы, все трое. Решили новую жизнь начать? Шварга вам тухлого! Связь охотника и колдуньи нерушима! Колдовать мы, может, больше не сумеем, но ты всё равно сдохнешь, Верд! Как бездомный пёс, под забором, в одиночестве! Метки не исчезнут без моей помощи. Они сожгут тебя, как только Талла уйдёт!