Один из «клубков» висел высоко над ним. Неподвижно, в отличии от остальных. Ага, это, кажется, уже за мной, подумал Йаати. И, словно заяц, сиганул внутрь, таща тяжелый «взломщик» за собой. Неблагородно, конечно. Трусливо даже — но что ещё ему тут оставалось? Оружия он с собой не взял — да и сейчас оно ничем не помогло бы ему. Быстро развернулся, высматривая замок, подскочил к нему, дернул за рычаг…

Створки огромных ворот — монолитные бронеплиты метровой, наверное, толщины — дрогнули и поползли навстречу друг другу. Медленно, но Йаати с облегчением перевел дух, — вот, собственно, и всё… и тут же почувствовал, как его мягко поднимает в воздух. Он бешено дернулся, но вырваться так и не смог, — его ноги уже оторвались от пола, да и ухватиться за что-то тут было просто негде. Вдобавок, его спеленало что-то невидимое, однако, весьма ощутимое. Даже очень ощутимое, — его словно обвила здоровенная змея.

Йаати заорал, — он сам не знал, от страха или ярости, — но не услышал даже своего крика. Потом его так же плавно развернуло. Медленно, словно в каком-то страшном сне, он плыл по воздуху к неподвижно зависшему «клубку». К смотревшему на него огромному страшному глазу… нет, — просто к зияющей дыре, в которой была только темнота. Тьма. Или что-то несравненно худшее.

Что именно, — Йаати не смог, к счастью, представить, просто крепко, отчаянно зажмурился, просто потому, что смотреть ТУДА, в эту тьму, было уже совсем невыносимо. И в тот же миг страшный, неистовый свет ослепил его даже через крепко зажмуренные веки. Что-то ударило его, он полетел… со страшной силой врезался в стену, ощущая, как в теле что-то ломается с невыразимо противным, беззвучным, но ощущаемым хрустом. Потом мешком свалился на пол. Замер. Что-то весело потрескивало, в нос ударил запах горящей пластмассы и мяса. А ведь это я горю, подумал он. Весело и жарко. И совсем-совсем не больно. Ну, значит так…

Но тут боль, наконец, докатилась до него. Она оказалась столь ослепительной, дикой, что Йаати даже не успел её почувствовать, — его просто вышибло в холодную, милосердную тьму.

29.

На сей раз, Йаати был точно уверен, что умер, — окончательно и бесповоротно. Смерть оказалась совсем-совсем не страшной, — просто глухая, глубокая тьма, в которой он плавал, словно в самом крепком сне. И с крайним неудовольствием почувствовал, как эта тьма струится, отпуская его, — он словно медленно всплывал на поверхность. Мир вокруг постепенно обретал очертания, и, как-то вдруг, он вынырнул, уже твердо уверенный, что увидит рай или ад… или куда там на самом деле попадают после смерти.