Он едва успел увернуться. Скалка врезалась в стену и с хрустом надломилась.

Жена взвыла от злости.

— Ах, тварюга! Где я теперь возьму такую хорошую скалку?

Она швырнула обломками в Василевса, но тот опять успел увернуться.

Жена ушла на кухню, загремела там жестяными мисками. Он разулся и надел тапочки, хотя в доме было не особенно чисто.

«Кто виноват, — размышлял он грустно, — что женщины не гнездятся и не размножаются, среди техногенных прелестей усовершенствованного мужчинами мира? Что им не нужна стерильная чистота и прекрасные одежды? Что, оказавшись среди дворцов и бассейнов, они сходят с ума от тоски и безделья?»

Мир мог рухнуть, если бы он не стал двойным — в одной параллели мужчины, в другой — их жёны. Вот только тот, кто первым распараллелил реальность, не знал ещё, что параллелей этих может стать со временем слишком много…

Василевс тяжко вздохнул и поплёлся на кухню.

Мужчины испробовали всё, включая искусственное размножение. Тщетно. Их род мельчал и мог исчезнуть совсем. И тогда было решено отселить женщин. Создать им необходимые для выживания условия — грязь, грубость, отсутствие элементарных удобств. Разделив реальность пополам, учёные выдохнули, решение показалось им тогда идеальным. Но тут же нашлись умники, расщепившие реальность ещё раз, и ещё. И в этих расщеплениях народ Василевса всё дальше отодвигался от человекоподобности к хаосу и порождениям его.

Теперь миров вокруг много и расщепления продолжаются. Но все они ведут не туда. В этом и состояло его открытие: он нашёл мир, похожий на его собственный, мир Алевтины. Надежду на спасение и чувственную стабильность.

Уходя утром «на работу», Василевс возвращался в привычную ему параллель с дворцами и бассейнами, но к вечеру нужно было снова спускаться в клоаку скандалов, крика… Она, Алевтина, стала его отдушиной, лучом света во тьме.

Что же он сделал не так? Русалки млеют от подобного обращения. Нежный утренний скандал, хороший массаж сращения хвоста и позвоночника…

Может быть, Алевтина устроена иначе?

Да ну, все они одинаковые — или секс, или массаж, чтобы не унывали. А секс у него только с женой. Секс делает из женщины монстра, это доказано многократно. Ему не нужны два монстра. Он отказался бы и от жены, если бы не наследник.

Или всё дело в его глупом желании говорить с Алевтиной? Он слишком торопил её слабенький мозг, ведь Василий Степанович не мог сидеть в его сознании бесконечно. С языком следовало поднажать, вот он и перенапряг нежные женские синапсы. И чуть не сломал игрушку!

Разговорчиков захотел, кретин. Надо было тихонечко, постепенно! Правильно Василий Степанович набросился на него. Он-то знает пределы мышления своих баб!